Эксклюзивная публикация московских снимков Софии Лорен из фотоархива Генде-Роте
Летом 1991 года в московском аэропорту встречали звезд мирового кино, приезжающих на XVII московский кинофестиваль. И вдруг от толпы корреспондентов, окруживших только что сошедшую с трапа самолета Софию Лорен, отделился высокий мужчина, опустился возле нее на одно колено и протянул раскрытую газету с фотографиями. Мгновение — и они уже целовались. "Это мой московский фотограф",— объяснила Лорен пораженной публике. Они не виделись почти четверть века. Этим человеком был Валерий Генде-Роте. О своих встречах с Софией Лорен, три раза посещавшей Московские кинофестивали, фотограф ВАЛЕРИЙ ГЕНДЕ-РОТЕ рассказал корреспонденту "Коммерсанта-Daily" ТАТЬЯНЕ Ъ-МАРКИНОЙ.
Первый визит Софии в Москву был в 1965 году. Была очень теплая атмосфере, встречал ее Григорий Александров. Пока ждали, когда оформят багаж и таможенные декларации, мы сидели за маленьким столиком: Лорен, рядом Карло Понти, ее муж, с другой стороны Александров, а напротив — я. В процессе беседы я делал фотографии. Снимок с сигаретой, сделанный в первые полчаса ее приезда, стал на долгие годы одним из ее любимых. Этот снимок с точки зрения фотографии — безукоризненная работа. Черное, белое, и по компановке хорош. А почему ей нравился — трудно сказать. Наверное, потому что это правда.
Это снимок чисто репортажный, без всякой постановки. Ведь есть два метода съемки. Один — когда фотограф своих моделей гвоздями прибивает с полу, к стенке, к сцене или чему угодно. И говорит: "Посмотри туда и сделай то". Это называется постановочная съемка. После Московского фестиваля в 1957 году началась эпоха настоящего фоторепортажа. Тогда мы впервые увидели зарубежную фотографию и поняли, что такое репортаж и что такое ловить момент. Это очень серьезно. Смотришь за событием и сообразно своему вкусу, своему ощущению и своему профессиональному умению отбираешь то, что считаешь нужным.
Работать с Софией Лорен было просто. Обычно кинозвезда, когда прилетает, стремится сразу в гостиницу и запирается, чтобы появиться вечером во всем блеске. В ту, первую встречу в аэропорту я спрашиваю ее: "Как летели?" — "Как, как. Чуть свет встала в Лондоне, потом сели в Париже, там самолет опоздал, ночь не спали. А что нужно?" А мне нужно было, чтобы по дороге в гостиницу мы в двух-трех местах остановились и поснимали. Она отвечает: "Конечно, какие разговоры? Я же приехала сюда не отдыхать. Я приехала работать. Командуйте". А у нас в прессе в это время были статейки про нее — сделанная кинозвезда, липовая и прочее. Чепуха полная. Она обыкновенная, самая простая тетка. С которой спокойно можно общаться, она отвечает на любые вопросы.
Второй раз я снимал Софию Лорен в 1969 году, когда снимался советско-итальянский фильм "Подсолнухи" и она играла там с Мастрояни. Мы работали в Москве и Полтаве. На площадке все время были два-три фотографа. Она была не против — только не мешайся. А если она видит, что ты не успеваешь, можно попросить: "Сыграй еще раз" (мы тогда уже на "ты" были). И она играла, на полную выкладку. Специально для фотографа повторяла эпизод.
Когда я был первый раз в Париже, я привез ей в подарок от группы тассовских фотографов самовар. А она была в то время в Лондоне, в студии Чарли Чаплина, снималась в "Графине из Гонконга". Как передать? Она говорит: "Приезжай в Канн". Мне друзья из бюро ТАСС в Париже советуют: "Поезжай туда в командировку, там кинофестиваль как раз. Заодно и поснимаешь". Я купил билет, забронировал гостиницу. И тут из Москвы приходит телеграмма: "Советская пресса в снимках иностранных звезд не нуждается". Так я в Канн и не попал.
Последний раз мы виделись в 1991 году, на XVII кинофестивале. Все было ужасно организовано. Янковский сунул ей награду, она дошла до кресла — вот и все вручение. Я успел щелкнуть четыре раза.
Лорен приглашена и на открывающийся сейчас фестиваль. Обещала приехать к закрытию. Нам нравится работать вместе. Я спросил ее однажды: "Ты можешь оценить мои фотографии?" "Да,— сказала она,— ты снимаешь меня такой, какая я есть".