В начавшейся этой осенью мировой войне валют Китай стал не только основной воюющей стороной на пару с США, но и самым надежно защищенным участником схватки. Поскольку китайская валюта не является свободно конвертируемой, возможности атаки на нее ограничены. Но с началом мирового кризиса Пекин стал активно расширять использование своей валюты в международных торговых расчетах. Тем самым власти КНР начали реализовать одну из своих главных долгосрочных политических установок — превращение юаня в резервную валюту посткризисного мира, в котором Поднебесной будет отведена роль крупнейшей экономики.
"Китай вовсе не планирует добиваться замены доллара на юань в качестве мировой резервной валюты",— заявил в пятницу зампред комитета по международным делам всекитайского собрания народных представителей (законодательный орган КНР) Ча Пэйсинь, который находился с визитом в Вашингтоне. Правоту китайского чиновника в среду подтвердил и Международный валютный фонд (МВФ), сообщив, что не намерен включать юань в корзину специальных прав заимствования (SDR), поскольку его неконвертируемость по счету текущих операций делает невозможным признание его одной из мировых валют.
Отсутствие конвертируемости юаня дает ему ряд серьезных преимуществ. Например, обсуждая в начале октября на страницах Financial Times план возможной валютной войны с КНР, директор Института Петерсона по изучению международной экономики Фред Бергстен (один из наиболее влиятельных экономистов США, близкий к команде президента Барака Обамы) пришел к выводу, что атаковать китайскую валюту будет непросто. Из-за отсутствия свободной конвертации Вашингтон не сможет купить нужное количество юаней на свободном рынке. Благодаря этому Пекин может чувствовать себя относительно свободно и устанавливать курс юаня по отношению к доллару так, чтобы не удорожать свой экспорт. Именно поэтому Ча Пэйсинь и тысячи других китайских чиновников и дипломатов по всему миру как заведенные повторяют, что тягаться с долларом юань не собирается.
Впрочем, многие действия Пекина за последнее время заставляют усомниться в искренности подобных деклараций. Китай резко активизировал усилия по расширению использования юаня в торговых расчетах. Формально это делается по чисто экономическим соображениям. Но в неформальном общении китайские чиновники и близкие к власти эксперты уже даже не считают нужным скрывать, что эти действия являются частью куда более широкого замысла. По словам сразу нескольких источников "Ъ" в китайских финансовых кругах, стратегия по постепенному превращению юаня в мировую резервную валюту была одобрена еще в конце 1990-х годов тогдашним генсеком Цзян Цзэминем.
В публичных документах Пекина эта стратегия нигде не изложена. Однако ее основные принципы можно понять, изучая дискуссии вхожих в партийные кабинеты экономистов — вскоре после начала кризиса тема превращения юаня в мировую валюту стала одной из самых обсуждаемых в экспертных кругах Поднебесной. Например, Ли Цзин из центра изучения мировых финансов при Китайской академии общественных наук в своих работах описывает подобную стратегию, состоящую из четырех этапов. Первый предусматривает организацию расчетов в юанях с соседними странами. На втором планируется превратить юань в платежное средство, которое можно будет использовать во всем мире при торговых расчетах с КНР. На третьем этапе юань должен превратиться в самоценный привлекательный инструмент для вложений средств домохозяйств, предприятий и финансовых институтов, каким сейчас являются, например, доллар или евро. И лишь в рамках четвертого, заключительного этапа юань должен превратиться в одну из мировых резервных валют, которую будут охотно покупать центральные банки других стран. Источник "Ъ", близкий к госсовету КНР, отмечает, что подобные рассуждения "довольно близки к генеральной линии партии".
К намеченной цели Пекин идет весьма последовательно и уверенно. Так, в рамках реализации первого этапа стратегии КНР в начале 2000-х годов стала оформлять с соседями договоренности о возможности торговых расчетов в национальных валютах. Для компаний, импортирующих из КНР, это позволяет снизить издержки на конвертацию и страхование валютных рисков. Например, как рассказывал в марте управляющий делами группы компаний "Спортмастер" Сергей Агибалов, расчеты в юанях, а не в долларах приводят к удешевлению поставок до 4%. Правда, на российском направлении востребованность юаня оказалась пока не столь значительной: в прошлом году объем торговли за рубли между РФ и КНР составил около 16 млрд руб., тогда как за юани — почти в 200 раз меньше (общий объем товарооборота в 2009 году — около $39 млрд). Однако власти КНР экономические результаты эксперимента не смутили, а Пекин даже взял курс на расширение расчетов с Россией в национальной валюте (см. интервью Виктора Мельникова). "Это сейчас в торговле больше спрос на рубли, поскольку рубль — свободно конвертируемая валюта. Но спрос на юани будет только расти",— говорит сотрудник МИД КНР и в качестве примера приводит Монголию и КНДР, где юань неофициально принимается как платежное средство (подобно тому, как в 1990-е в России в уплату принимались доллары США).
Особенно резко Пекин активизировал свои усилия по укреплению роли юаня вскоре после начала кризиса. С зимы 2008 года Пекин начал проводить валютные свопы с соседними странами, продавая им юани (сделки заключены с Южной Кореей, Гонконгом, Малайзией, и Белоруссией). А весной 2009 года финансовые власти КНР обнародовали схему, позволяющую проводить расчеты за юани в международной торговле (см. интервью Чэнь Цзяцяна). По данным таможни КНР, к началу ноября за почти полтора года реализации эксперимента объем расчетов в китайской валюте превысил 200 млрд юаней (около $30 млрд). По прогнозам банка HSBC, к концу 2012 года объем торговых расчетов в юанях может составить $2 трлн, или около половины объема внешнеторгового оборота КНР. Росту объемов торговли будут способствовать и налоговые меры: в сентябре этого года заместитель главы департамента минфина КНР Чэн Чжицзюнь сообщил, что власти вводят налоговые льготы для тех компаний, кто ведет расчеты с зарубежными партнерами в юанях.
Расширить эту схему по замыслу Пекина сможет начало торгов юанем в паре с основными мировыми валютами. Так, на торговой платформе China Foreign Exchange Trade System (CFETS) против юаня уже торгуются доллар США, евро, британский фунт, иена, гонконгский доллар и малазийский ринггит, а вчера начались торги парой рубль-юань. Торги на CFETS не являются полностью свободными: система устанавливает средневзвешенный курс банков-маркетмейкеров, а колебания в течение одной торговой сессии ограничены 5% в обе стороны (для доллара коридор еще уже — 0,5%). Правда, через месяц прямые торги рубль-юань начнутся на ММВБ, и, по данным "Ъ", руководство Шанхайской фондовой биржи хочет изучить опыт ММВБ, а в 2011 году, возможно, организовать такие торги на своей площадке.
Помимо поощрения перевода торговли на юани Пекин стимулирует становление рынка деноминированных в юанях ценных бумаг, на который допущены иностранцы. Еще в 2007 году государственный Китайский банк развития выпустил облигаций на 14 млрд юаней (около $1,8 млрд), за прошедшие три года его примеру последовали многие банки и компании реального сектора. А в августе этого года McDonald's стал первой международной корпорацией, выпустившей в Гонконге пробную партию таких облигаций на сумму 200 млн юаней (около $29 млн). Интерес к этому инструменту, кстати, проявляют и работающие на китайском рынке компании из РФ. В сентябре директор по рынкам капитала "Русала" (в январе провел IPO в Гонконге) Олег Мухамедшин говорил "Ъ", что компания всерьез изучает эту возможность.
Все эти действия, укладывающиеся в первый и второй этап описанной Ли Цзином стратегии, должны привести к становлению юаня как одной из ключевых региональных валют. А выход юаня на общемировой уровень может произойти уже в районе 2020 года — по прогнозу Standard Chartered, в этом году экономика КНР может обогнать американскую. Тогда же, как надеются в Пекине, доля внутреннего потребления в ВВП увеличится настолько, что позволит снизить зависимость страны от экспорта и сделать юань конвертируемым.
Цена вопроса
Проблему превращения юаня в мировую резервную валюту с точки зрения властей КНР в некотором смысле можно описать названием британской мелодрамы "Гордость и предубеждение". Основания для гордости у Пекина есть, и они хорошо известны. В результате проводимых экономических реформ КНР уже без малого три десятка лет дает впечатляющие весь мир темпы роста ВВП, наращивает до рекордных масштабов объемы национальной экономики и, по мнению многих, значительно укрепляет "совокупную государственную мощь". Особенно заметно это в последние полтора года на фоне глобальной кризисной рецессии, когда Китай стал во многом мотором мирового спроса и роста. Валютно-торговый конфликт с США и возможность, как кажется, диалога на равных с ведущей экономикой мира следует также занести в актив "глобального имиджа" Пекина.
Неудивительно, что в условиях потенциальной дефляции западных экономик и валютных войн стартовала дискуссия о перспективах превращения юаня в мировую резервную валюту. Заметим, старт был дан отнюдь не из китайской столицы. Обычно о "величии", "угрозе" или "распаде" Китая, причем в превосходных степенях, первыми начинают говорить иностранцы. Но Пекин крайне чуток к вопросам престижа — и ему, несомненно, такие разговоры приятны. Кроме того, у Китая есть практические интересы обеспечения сырьевого импорта и поддержки товарного экспорта, которые в условиях мирового кризиса определяют внешнюю активность КНР по валютным вопросам. Так что с гордостью у Пекина все более или менее ясно.
А вот предубеждение, не столь широко известное, связано с отложенной в долгий ящик рыночной реформой финансов КНР. Китайская экономика суть два хозяйственных комплекса. Первый — экспортный — питается глобальным капиталом. Второй — внутренний — питается кредитами национальных госбанков. Крупнейшие банки — подразделения центрального и местного правительств и рефинансируются по преимуществу из казны. Кредитно-инвестиционный механизм весьма децентрализован. Феноменальный рост ВВП на две трети обеспечивается госинвестициями и лишь на треть — внутренним спросом. Задачи обеспечения социально-экономической стабильности и политического престижа "заточили" китайскую модель под темпы роста в ущерб рыночному расчету финансовых издержек этого роста. Вообще, расчет любых издержек в экономике КНР — поистине "тайна пекинского двора". Так что реальные объемы бюджетной пирамиды китайского государства известны немногим. А те, кому, возможно, известны, молчат.
Не исключаю, что затягивание глубоких рыночных реформ в финансовом секторе КНР вынужденное — слишком там все запущено. Однако, как бы там ни было, без разгребания авгиевых конюшен национальной финансовой системы юаню никак не светит стать хотя бы одной из полноценных резервных валют.