Недавно выяснилось, что в Северной Корее живет и здравствует GI, бежавший с империалистического юга в начале 1960-х, возможно, и не один. Он избежал волчьих ям заповедной зоны объединенной безопасности между двумя Кореями, не обезумел от пропаганды, извергаемой — с обеих ее сторон — громкоговорителями. Он ни о чем не жалеет, мало рассказывает. Так запуган? Так счастлив? Или прошедшие зону утрачивают общий язык с землянами? Или он разуверился в реальности мира?