Сэр Уинстон, заметив однажды, что в России нет дорог, а есть лишь направления, вряд ли предполагал, что открыл общую формулу российской жизни: медленно запрягать, быстро ехать, а затем, попрыгав на ухабах, дать по тормозам. Направление-то определено.
С кровью добившись свободы экспорта, получив его в пакете президентских указов, нефтегазовый комплекс устремился, но не в свободный полет, а в свободное падение. Постановления, вышедшие вслед за президентским указом об отмене квотирования и лицензирования и долженствующие продемонстрировать наличие у правительства стратегии работы с ТЭК в новых условиях, показали только, что никакой стратегии нет. Как иначе трактовать ситуацию, когда стимулирование экспорта нефти, с тем чтобы увеличить поступления в казну, оборачивается для ТЭК развалом, а для бюджета — огромными потерями?
В конце мая было принято чуть не полдюжины нормативных актов, так или иначе относящихся к нефтегазовому комплексу России — об акцизах на нефть, о льготах "нефтяным" СП, о завозе нефтепродуктов на Север за счет казны и так далее. И наконец, последнее нововведение, предполагающее отмену квот и лицензий на экспорт, правда, в обмен на лишение нефтяников честно заработанных ими льгот. Честно заработанных, потому что прежде чем получить возможность оставлять себе валютную выручку (а не делиться ею с государством), нефтяники должны выполнить госзаказ по поставкам нефти на экспорт. Безвозмездно, то есть даром. Нефть в выполнение этого госзаказа Росконтракт иной раз закупал даже ниже себестоимости ее добычи.
Прежде бюджет получал средства за счет наращивания экспорта товаров, поставляемых на государственные нужды. Однако со временем этот источник начал хиреть. Основной интерес бюджета в квотах на госнужды заключается в разнице между внутренней ценой, по которой государство рассчитывается с предприятиями-поставщиками, и ценой по которой нефть реализуется на внешнем рынке. Предприятия, осуществляющие такие поставки, освобождаются от таможенных пошлин на нефть, экспортируемую в счет собственной квоты. Следует также отметить, что поскольку выполнение обязательств по госнуждам было условием освобождения предприятия от уплаты пошлины, это обеспечивало и определенные гарантии для бюджета: если в 1993 году квоты на нефть были исчерпаны на 95,6%, то по госнуждам — на все 100%.
Понятно, что такая схема вполне оправдывала себя при условии, что доля поставок нефти на госнужды в общем объеме экспорта достаточно велика, и в 1994 году от экспорта нефти предполагалось получить в счет госнужд $1 млрд. Но на практике это условие не было выполнено. Из 79,7 млн т нефти, которые были экспортированы из России в прошлом году, на поставки в счет госнужд пришлось только 25,6 млн тонн. То есть поступления от пошлин, если бы они начислялись на весь объем экспортируемой нефти, могли сильно превысить доходы, поступившие в бюджет за счет разницы внутренних и внешних цен.
Когда печальные для бюджета итоги были подведены, идея пересмотреть всю систему налогообложения забродила вовсю. Уже в марте на заседании комиссии по оперативным вопросам и. о. министра финансов Сергей Дубинин аргументировал необходимость отказа от квотирования экспорта одновременной ликвидацией льгот. Тогда, правда, это предложение не получило поддержки — Минэкономики предложило не изменять объявленные в начале года правила игры хотя бы до конца года. Позицию Минэкономики поддержал и Олег Сосковец. Казалось, идею похоронили. Более того, в совместном заявлении, сделанном правительством и ЦБР для МВФ, говорилось, что Россия может с 15 мая 1994 года отменить экспортные квоты — за исключением сырой нефти и еще ряда товаров, которым придется ждать до конца года.
Однако не пришлось. Президентский указ "Об отмене квотирования и лицензирования поставок товаров и услуг на экспорт" отменил квоты сразу и бесповоротно. А с ними вместе и льготы по уплате пошлин (интересы бюджета uber alles!).
Естественно, в этих условиях ключевым становится вопрос об уровне пошлин. Проект соответствующего постановления правительства, подготовленный Минфином, предусматривает снижение ставки тарифа на экспортируемые нефть и нефтепродукты с 30 до 15 ЭКЮ. По мнению разработчиков, тем самым будут развязаны два важных узла. Во-первых, снижение пошлины повысит конкурентоспособность российской нефти на мировом рынке. Во-вторых, будет достигнут известный компромисс между бюджетом и предприятиями отрасли: снижение пошлин на нефть уравновесится поступлением выплат со стороны бывших "льготников", и действие принятых мер на состояние госказны окажется нейтральным, о чем заявил и вице-премьер Александр Шохин (см. Ъ #20, стр. 2).
Однако не исключено, что первое окажется пустыми хлопотами. По данным Центра экономической конъюнктуры при правительстве РФ, при падении курса рубля в марте--апреле наметилось удаление внутренних цен от мировых: если в марте внутренняя цена составляла 42% от мировой, то в апреле уже 38%. Что касается второго, то равновесие, вероятно, будет достигнуто не сразу. МВЭС намерено побороться за сохранение льгот для тех, с кем оно уже заключило контракты на экспорт в качестве госзаказчика в соответствии с постановлением правительства #95 от 10 марта 1994 года. Если МВЭС удастся отстоять свои позиции, то поступления в казну от "льготников" могут задержаться.
Если кто и оказывается в выигрыше, так это экспортеры нефти, а не ее производители, которым как раз и шли те самые недополучаемые бюджетом "льготные" деньги. По данным, которые сообщил корреспонденту Ъ заместитель начальника управления МВЭС Михаил Гайказов, при нынешней конъюнктуре даже действующая экспортная пошлина оставляет экспортеру кое-что: цена FOB Новороссийск сегодня равна $106/т. Внутренняя цена держится на уровне $40-45/т, доставка обходится в $10-12/т, экспортная пошлина — $33 (при курсе доллар/ECU 1,15). Сложив все это, получаем примерно $90, то есть в распоряжении экспортера остается как минимум $15-16 с тонны.
Со своей стороны Минтопэнерго уже заявило о том, что предложения Минфина ставят нефтедобывающие предприятия в условия худшие, чем были до сих пор. Логика рассуждений здесь достаточно проста. В соответствии с распоряжением правительства #522-р от 1 апреля 1993 года, действовавшим до сих пор, предприятия, выполнившие свои обязательства перед государством, могли направлять разницу между ценой реализации на внешнем рынке и внутренней ценой в свои инвестиционные фонды. За первые четыре месяца года эти отчисления составили порядка $35 за тонну. При действующей ставке отмена льгот автоматически уменьшит эту цифру до всего $2/т, что практически сводит эффективность экспорта на нет.
Но и предложение Минфина снизить ставку пошлины вдвое и установить ее на уровне 15 ECU за тонну выглядит привлекательным только на первый взгляд.
В силу того что общий объем экспорта не может быть увеличен из-за ограниченной пропускной способности имеющихся транспортных мощностей, предприятия смогут реально увеличить экспорт только на величину отменяемых квот на государственные нужды. Очевидно, что при ставке 15 ECU/т ($17/т) эффективность экспорта для предприятий уменьшается вдвое. A компенсировать эти потери за счет роста объема не получится, так как по балансу на 1994 год размер квот предприятий на экспорт в дальнее зарубежье составляет 42 млн т, а в счет госнужд — 25 млн т. То есть реально предприятия смогут увеличить экспорт немногим более чем в 1,5 раза, и таким образом, потеряют около 25% валютных инвестиционных ресурсов, что, естественно, скажется на объеме добычи, а следовательно, и объеме экспорта нефти в будущем.
НИКОЛАЙ Ъ-АРУТЮНОВ