Завтра в Музее кино закроется выставка "Крутится — вертится", сегодня состоится последний вечер ее культурной программы. Впервые за последние двадцать лет российские художники-кинетисты выступили как представители единого художественного направления. Видимо, из-за долгого отсутствия на сцене художественной жизни, мастера по изготовлению движущихся произведений искусства объявили себя "неокинетистами".
Безумно жаль, что выставка "Крутится — вертится" ожиданий не оправдала, хотя в общем-то и не разочаровала. Не оправдала, потому что ничего принципиально нового, объясняющего приставку "нео" экспозицией предъявлено не было, да и состав участников был в общем давно знаком. Не разочаровала же, поскольку это попросту невозможно, кинетизм — искусство обреченное на успех, зрелищное и завораживающее, даже в своих явно неудачных проявлениях. Почему в век высоких технологий иллюзионистские эффекты и разные пространственные нонсенсы продолжают действовать на зрителя, сказать трудно, но и действительно все крутящиеся и вертящиеся объекты, всяческие "невозможные фигуры", меняющиеся формы, "стоящие нити", мобили и стабили исправно инициируют зрительский энтузиазм. Особенно приятно отметить, что на выставке даже в последние дни все объекты исправно работали — и крутились, и вертелись.
Отечественный кинетизм, наследник поисков и размышлений классиков русского авангарда, возник и заявил о себе как о художественном направлении в начале шестидесятых, когда жизнерадостное доверие к техническому прогрессу и надежды с его помощью изменить мир к лучшему (заодно упразднив традиционные формы искусства) еще не всем казались наивными. Тогда была популярна группа "Движение" во главе с Львом Нусбергом — признанным основателем московского кинетизма. Из до сих пор известных художников в нее входили Вячеслав Колейчук, остающийся последовательным энтузиастом кинетизма и, кстати, инициатором и главным героем нынешней выставки, и Франциск Инфантэ — кудесник артефактов, которого кинетистом можно назвать с натяжкой.
Как и все художественные группы неофициального советского искусства, "Движение" имело серьезные, чисто модернистские амбиции: "Само движение есть форма выражения", — провозглашал Нусберг, в своих манифестах не чуравшийся патетики. Группа была особенно почитаема технической интеллигенцией. Параллельно с "Движением"и после его распада в стране существовало несколько художественных групп, развивающих идеи кинетизма в разных направлениях: дизайнерский "Мир", которому удалось реализовать несколько кинетических композиций для городской среды; "Арго", увлеченная артефактами; рижская группа "Форма, цвет, динамика", смело и свободно экспериментирующая с конструктивистской традицией и народным искусством; казанский "Прометей", неутомимо пропагандирующий цветомузыку.
Практически изолированный от западного опыта советский кинетизм развивался достаточно активно и интересно, и несмотря на то, что мода на него прошла, а последняя выставка кинетистов состоялась более двадцати лет назад, художники показывали свои работы в самых разных художественных и дизайнерских экспозициях.
Новый кинетизм выставки "Крутится — вертится" не показался новым не только потому, что многие работы уже давно известны. Выставки, к искреннему сожалению любителей кинетического искусства, не хватало ни продуманной концепции, ни представительности. Смотрелась она очень провинциально, и лучше всего на ней выглядели работы Александра Соколова, которые собственную печальную провинциальность и декларировали. Его ассамбляжи из крашеных досок — нехитрые механизмы, приятно позвякивающие и вращающиеся, снабженные ироническими инструкциями, и названные "Машиной счастья" и "Машиной услаждающих звуков", представляли собой большие деревянные игрушки и скорее подходили бы под определение "экологический кинетизм", если таковое существовало. Как всегда вызывали восхищение публики трудоемкие объекты отважного Бориса Стучебрюкова — упругая и мягкая "Подушка" из двадцати трех тысяч безопасных лезвий "Восход" и "Китайский фонарик", на который пошло лезвий на восемь тысяч меньше. Творчество Стучебрюкова — чисто лесковский сюжет. Эквилибр и инсталляция Германа Виноградова были сделаны так неприятно и небрежно, что вспоминать о них не хочется, даже если их неаккуратность и концептуальна.
В центре экспозиции были новые и старые работы Вячеслава Колейчука, без них выставке уж никак нельзя было присвоить звания кинетической. Главный адепт московского кинетизма показал и давно любимые зрителем, и новые работы с потрясающими воображение оптическими и звуковыми эффектами. Многие из них имеют, к сожалению, мало художественных достоинств и являются просто заманчивыми моделями для больших дизайнерских проектов. Неутомимый изобретатель и пытливый исследователь побеждает в Колейчуке художника почти с разгромным счетом.
Западный кинетизм стал вполне респектабельным и даже салонным искусством, сумевшим найти свое место в мире развитого городского дизайна, мощных спецэффектов и грандиозных лазерных шоу. Знакомые нам Гюнтер Юккер и Жан Тенгли имеют в художественном мире устойчивую репутацию. На этом фоне российский кинетизм выглядит исключительно доморощенным, что хотя и печально, но вполне простительно. Странно только, что он явно проигрывает кинетизму советскому.
ОЛЬГА Ъ-КАБАНОВА
Адрес Музея кино: Дружинниковская набережная, 15