В петербургской галерее Navicula Artis состоялась совместная акция художника Вадима Драпкина и кураторов Ивана Чечота и Глеба Ершова "Один вопрос". Заявленная как "выставка-путешествие", она обернулась довольно изысканной художественной провокацией. Это принципиально значимое событие в истории Navicula Artis, для которой "Один вопрос" может стать началом конца. Но все же главный (и не решенный) вопрос, поставленный этой акцией, — мера ответственности куратора перед художником. И художника — перед своим произведением. Если он собственную работу за таковое почитает.
Публика, как всегда во множестве привлеченная в галерею Navicula Artis именем Ивана Чечота, была обескуражена сразу и надолго. Войдя в обычно сверкающий огнями вестибюль Николаевского дворца, дабы чинно подняться по парадной лестнице, зрители оказались в полной темноте, лишь изредка пронзаемой лучами карманных фонарей. Впотьмах гости галереи вынуждены были соблюдать весь положенный ритуал — поздравлять виновников торжества, приветствовать друг друга, вести непринужденно-светские и напряженно-деловые беседы, обмениваться новостями и сплетнями. Надо ли говорить, насколько это все было затруднительно в темноте необъятных галерей, скрывающихся за торжественной колоннадой лестницы. Но вернисаж есть почти театральное представление, где посетители вольно или невольно играют предписанные им роли. Доведя эту идею до абсурда и поставив публику в крайне неудобное положение, авторы проекта добились нужного им результата: чувство ожидания нарастало. Кажущаяся во тьме оглушительной увертюра к "Лоэнгрину" дала знак к началу "путешествия".
Путешествие, носившее характер традиционной экскурсии, началось с Белой гостиной, где публику ждал красиво сервированный стол, огороженный нарочито музейного вида веревочкой (почти прямая цитата из типичной экспозиции петербургского дворца-музея). Во втором зале — концертном — ряды кресел, опутанных веревками, вынуждали совершить сложный маневр и пройти через сцену, где красовался белый рояль, также не избежавший пленения. Третий и последний этап путешествия — огромный зал галереи. Он оказался пугающе пуст. Большинство зрителей поняли, что их обманывают и уже не ждали ничего особенного. Они оказались правы: ничего особенного и не было. Само "произведение", выставленное при выходе из галереи, представляло собой маленький (величиной с визитную карточку) листок со словами "кто ты?". И произведение и вопрос Вадима Драпкина остались практически никем не замеченными. Лишь размещенные у выхода печатные тексты с разнообразными определениями слова "человек" заставляли искать то, к чему можно было бы их отнести.
Завершив круг в гостиной с фуршетным столом, гости разошлись. Как ни странно — в очень хорошем настроении, не чувствуя себя ни обиженными, ни одураченными. Вопрос, заданный художником, остался без ответа, хотя в помощь зрителям была дана "книга для чтения", составленная кураторами выставки. В ней можно было прочесть и объяснение концепции, и литературные диалоги, и возможные ответы на вопрос, в ней говорится о проекте Дворца Труда, о Рихарде Вагнере, и Вадиме Драпкине. Но больше всего о Иване Чечоте — кураторе, чья воля победила всех: художника, зрителей, произведение.
КИРА Ъ-ДОЛИНИНА