При всем формальном отношении нашего бомонда к исполнению религиозных предписаний, неделя Рождественского поста прошла очень тихо, и впору предположить, что светская публика и впрямь принялась поститься — хотя бы из желания организовать себе пару разгрузочных недель перед грядущими новогодними трапезами. Из событий стоит отметить, быть может, лишь юбилей "Диалог-банка" и трехдневный визит в Москву художника-эмигранта Михаила Шемякина, успевшего на этот краткий срок украсить собою московскую светскую жизнь.
Корреспондент Ъ, впрочем, провел это время в Вене, где надеялся отведать знаменитые шницели, станцевать пару туров "Голубого Дуная" и откуда надеялся привезти венские светские новости. Увы, венцам — быть может, в большинстве своем тоже не самым ревностным христианам,— в эти дни было решительно не до легкомыслия: как и повсюду в Европе, здесь к Рождеству готовятся тщательно, всерьез и задолго. Так что ни вальсов, ни светских раутов не было, а шницель не оправдал ожиданий. Время светских балов здесь начинается лишь после того, как будет выполнен непременный обряд семейного рождественского обеда и взаимного одаривания. Зато время послерождественских праздников растягивается надолго, балы пойдут чередой, и венцы будут веселиться, беря реванш за вынужденный простой,— вплоть до начала февраля.
А в эти дни в жители австрийской столицы не куролесили, а целеустремленно приобретали рождественские елки и тщательнейшим образом выбирали многочисленные подарки, позволяя себе во время длительного семейного шопинга выпить лишь по кружке горячего грога на праздничном базаре у готического собора святого Штефана. По воскресениям венский бомонд, конечно, как всегда посещал дневные филармонические концерты и вечерние оперные спектакли, но и этот торжественный ритуал в предрождественские дни отправлялся халатно. И даже светская рубрика венского телевидения, название которой можно перевести как "Исподтишка", была весьма и весьма скудна.
Впрочем, что говорить об австрийском телевидении, если оно не отразило даже презентацию в венском Доме литературы только что вышедшего в Москве шестого номера постмодернистского журнала "Золотой векъ", который представлял его главный редактор, поэт Владимир Салимон. Ассистировали ему авторы номера поэты Надежда Кондакова и Иван Жданов, а в зале собрались австрийские переводчики с русского и издатели, рискующие предлагать взыскательному немецкоговорящему читателю переводы из литератур соседей-славян.
Выбор столь экзотического места для представления русского журнала объясняется тем, что следующий номер предполагается посвятить австрийско-русским литературным связям и взаимным влияниям, коли таковые обнаружатся, конечно. Корреспондент Ъ с удовольствием принял участие в интеллектуальной дискуссии, где ему было предложено ответить на вопрос о том, какие пути сближения двух культур он видит. Вглядываясь в культурную перспективу и поразмыслив, он пришел к выводу, что иначе как в бессмертии австрийским и русским авторам встретиться не удастся, но был посрамлен уже через полтора часа. Этого срока оказалось достаточно, чтобы культуры сблизились за столом милого греческого ресторана. Сближение прервалось лишь заполночь.
Повезло вашему корреспонденту и в аэропорту: московским рейсом в Вену прибыл художник Михаил Шемякин, которого можно было узнать в толпе по круглым "ленноновским" очкам и десантному камуфляжу (впрочем, десантники носят эту форму с прямо противоположной целью — маскировки). Обозреватель тут же узнал маэстро и принялся энергично пробиваться к нему. Нет, они не знакомы, но корреспондент знает Шемякина и по парижскому "Аполлону-76", глянцевые запретные страницы которого не без опаски, но с вожделением листали тогда в кругах столичной литературной молодежи. И по знаменитому скандалу ранних семидесятых, когда Шемякин прислал серию своих гравюр для устройства полуподпольной выставки. И по описаниям Лимонова, прозрачно изобразившего маэстро в герое рассказа On the Wild Side. Увы, едва корреспондент вознамерился завести беседу со знаменитым живописцем, недавно поднесшим президентам Ельцину и Клинтону памятную медаль собственного изготовления, посвященную Вану Клиберну, как по радио было предложено занять места в аэрофлотовском лайнере — Шемякин летел другим рейсом.
В Москве, впрочем, не стоило труда навести справки и отследить маршрут художника. Импресарио Эрнста Неизвестного Игорь Метелицин на этот раз занялся Шемякиным, кстати, удостоенным недавно Государственной премии за свои художества, и ему, как и знаменитому скульптору, предстоит теперь поработать над московскими ювелирными заказами, на что он с удовольствием согласился.
Заняв двухкомнатный номер в "Метрополе", художник принимал гостей у себя. Кроме благодарных воинов-афганцев, которых Шемякин помогал вызволять из плена, его посетил, среди прочих, и супруг прозаика Валерии Нарбиковой, известный покровитель искусств Александр Глезер, сам долгие годы пребывавший в изгнании. Не знаем, о чем говорили ветераны петербургского и московского художественного андерграунда семидесятых, но легко представить себе, сколько ностальгии было в этой встрече.
Иногда художник отлучался из отеля, но преимущественно лишь для того, чтобы походить по московским галереям. Первым делом он посетил, конечно, галерею в доме Нащокина, где год назад состоялась его самая пышная выставка в отечестве (недавно гостеприимством галереи воспользовался и другой художник-эмигрант из Парижа — Олег Целков). Отметим особо, что на этот раз мэтр отметил талант живописца Василия Шульженко — любимого художника редакции Ъ. Помимо этого, Шемякин успел слетать в Санкт-Петербург на встречу с Анатолием Собчаком, а вот в Москве Юрий Лужков принять его не успел. Столь насыщенный деловой график при полном отсутствии в нем мероприятий собственно светских можно объяснить как все той же предпраздничной паузой, так и тем обстоятельством, что в последнее время художник категорически отказался от алкоголя. Впрочем, ничего этого ваш корреспондент еще не знал, когда с сожалением провожал глазами фигуру мэтра, направлявшегося в сторону аэропортовского магазина Duty Free.
Тем временем Диалог-банк отпраздновал свое пятилетие. Но не по соседству с Михаилом Шемякиным — в "Метрополе", как поступил до него "Мост", снявший месяц назад под свой юбилей ресторанные помещения отеля, а в "Славянской", где, впрочем, тоже не было тесно. На празднике присутствовали коллеги-банкиры, но почти не было видно политиков. Зато было большое число дипломатов, среди которых выделялся американский посол Томас Пикеринг. И было множество театрального люда: от ректора Щукинского училища Владимира Этуша до депутата Государственной думы артистки театра имени Маяковского Натальи Гундаревой. Был также и старейший советский драматург Виктор Розов, нечасто балующий публику появлением на светских раутах, но почтивший своим посещением праздник Диалог-банка, который особенно внимателен к нуждам театра и взял на себя спонсирование Фонда имени Станиславского, призванного помогать неимущим актерам и актрисам. Слушали Россини в исполнении "Новой оперы" и джаз-бэнд под управлением Игоря Бриля. На прощание давали подарки. Дамам — платки, господам — галстуки, все с эмблемой Диалог-банка. Натурально, выстроилась очередь, хоть давки не произошло: очевидно, поклонникам банка хотелось иметь хоть что-нибудь на память о нем, невзирая на то, что исполнение сувениров отличалось подчеркнутой скромностью. Не знаю как кто, но корреспондент Ъ, будь он на месте событий, выпросил бы себе именно платок, хоть он и не является дамой. Впрочем, дамой не является и любимец нашей хроники Андрей Вознесенский, всюду выступающий в элегантных шейных платочках. А мы во всем стремимся ему подражать.
САНДРО Ъ-ВЛАДЫКИН