"11. Министерству экономики при осуществлении мероприятий Механизма реализации обеспечить взаимоувязанное интегрированное воздействие всех экономических регуляторов с тем, чтобы регулирование было целенаправленным и стимулировало реализацию задач..."
Из проекта постановления правительства (редакция Ъ рекомендует медленно прочесть вслух)
На прошлой неделе правительство совершило то, чего от него долго ждали: на заседании Совмина был рассмотрен проект бюджета и перспективы развития экономики на 1994 год. Эксперты Ъ полагают, что одобренные правительством документы разрабатывались с учетом президентского послания — и в полной мере воспроизвели содержавшиеся в послании внутренние противоречия и некую чисто бальмонтовскую недовысказанность.
Основной вопрос — как должен выглядеть не смертельно инфляционный механизм оживления тяжко депрессивной экономики — остается открытым.
У правительства есть план. План хорош
По материалам о состоянии и перспективах развития российской экономики, обсуждавшимся на заседании Совмина, видно, что обязательства на 1994 год взяты суровые. Данные, приведенные в таблице 1, показывают, что в планы правительства входит решительное замедление экономического спада, двукратное сокращение темпов инфляции, дальнейшее повышение дефицитности денег в экономике.
Не менее строго выглядят и наброски бюджета (см. таблицу 2). Глядя на них, никто не сможет упрекнуть правительство в том, что оно собирается ослабить денежную политику. Напомним, что существенно более мягкий проект бюджета на 1993 год принимался под многоголосое пение реформаторов о предельно жесткой монетарной политике в духе чикагской школы. Нынешний же вариант, в соответствии с дарованной президентским посланием возможностью не играть в апологетику, назван лишь умеренно жестким.
Скорее всего подобное название было дано денежной политике 1994 года потому, что при подготовке проекта бюджета правительство отказалось от бюджетного финансирования нескольких десятков мероприятий на сумму более 90 трлн рублей, обещанных на 1994 год президентскими указами, постановлениями самого кабинета и старыми решениями Верховного Совета РФ. Вместе с тем сам подход, который реализовало правительство при подготовке проекта бюджета, показывает: оно вполне отдает себе отчет в том, что производство нужно поддерживать деньгами — расходные статьи бюджета поделены на текущую и инвестиционную.
При рассмотрении программы и бюджета в комплексе создается впечатление, что и жесткость, и умеренность, отраженные в документах, суть не более чем соблюдение формальностей: правительство обязано было попытаться учесть противоречивые тезисы президентского послания о борьбе с инфляцией при одновременной поддержке производства, об усилении госрегулирования при сохранении верности идеалам рынка.
Итак с одной стороны, правительство исходит из того, что в какой-то степени производство еще может преодолеть кризис спроса при помощи денежной накачки (через инвестиции, через санацию кризиса неплатежей). Тогда дальнейшее сокращение на треть реальной денежной массы (см. таблицу 1) представляется избыточно жестким, ведь тем же документом предусматривается, что производство должно упасть не более чем на 8%.
С другой стороны, нецелесообразно выбрасывать на рынки, наиболее зависимые от прироста денежной массы (финансовый, потребительский), избыточное количество денег. Но тогда заложенные в программу опережающие темпы роста наличных по сравнению с совокупной денежной массой представляется избыточно мягким и инфляционно опасным. Кроме того, любому экономисту понятно, что "обналичивание" денежной массы само по себе снижает управляемость экономики и финансов и никоим образом не "стимулирует реализацию задач" (см. эпиграф).
Кстати, повышение доли ресурсов, перераспределяемых через госбюджет (см. таблицу 2) действительно соответствует тезису об усилении государственного управления экономикой. Отметим, что основным способом государственного влияния на экономику остается именно регулирование финансовых потоков (инвестиции, субвенции, кредиты etc.), а не усиление налогового давления. Но тогда почему доля расходной части бюджета в ВВП прирастает значительно медленнее, чем доходной? Понятно почему: не хочется, чтобы дефицит бюджета в отношении к ВВП был больше, чем в 1993 году. Но ведь если выполнять это "пожелание", то сократятся и возможности инвестиционного регулирования.
В принципе все эти противоречия можно было бы разрешить в рамках программы на 1994 год — но для этого в ней не хватает одной малости: эскиза (хотя бы) механизма управления инфляцией, создания мультипликатора инвестиций и направляемых в производство финансовых потоков или хотя бы перечня тех принципов, на которых должны согласовываться производственные и финансовые интересы экономики.
Структурно-инвестиционная политика глазами правительства
Длительные наблюдений за эволюцией точки зрения правительства на структурно-инвестиционную политику позволяют экспертам Ъ подвести итог. По нашим оценкам, развитие взгляда на роль государства в реализации этой политики претерпело ряд метаморфоз. Вот они.
Взгляд первый, лучезарный. Структурная перестройка экономики регулируется рынком, роль же государства — налоговые регуляторы, процентная ставка, пошлины. Этот взгляд держался долго — примерно до середины прошлого года. Апологет этой точки зрения — известно кто.
Взгляд второй, чуть настороженный. Инвестиционная политика предполагает не только косвенные регуляторы, но и прямую селективную поддержку нужных предприятий, с которой нужно поспеть "до момента наступления у них состояния банкротства". Эта точка зрения вызрела в Минэкономики летом 1993 года, но в чистом виде просуществовала недолго, дополнившись в начале осени идеей, составившей основу —
Третьего взгляда, усматривающего путь к спасению в создании финансово-промышленных групп и усилении управляемости государственных предприятий. Эта позиция обосновывалась в материале Госкомпрома (так называемая "программа Сосковца"). Ближе к зиме идеей промфингрупп проникся и президент, выпустивший по этому поводу специальный указ.
В конце прошлого года взгляд Минэкономики обогатился идеей федеральных целевых программ. Этих программ сразу наразрабатывали очень много, а потом мучались (и до сих пор терзаются) вопросом — что же с ними делать?
Венец творения — в постановлении правительства "О положении российской экономики и перспективах ее развития на 1994 год", одобренном на президиуме Совмина в прошлый четверг. Постановление вобрало в себя:
— и федеральные программы;
— и промфингруппы;
— и конкурсное распределение госинвестиций;
— и привлечение частных капиталов.
Не упоминается лишь селективная поддержка, но это ничего не значит: ее по-прежнему лелеет Минэкономики, не связывая, впрочем, теперь начала такой поддержки с моментом, непосредственно предшествующим наступлению "состояния банкротства".
И все в нынешнем взгляде правительства правильно и хорошо, кроме одного: есть в предлагаемой системе госрегулирования трудноулавливаемый логический сбой, который заведомо и безусловно множит на ноль все регулирование. Подход к регулированию в интерпретации правительства поставлен с ног на голову, а значит вмешательство государства в хозяйство в реальности будет приводить к обратному эффекту: не к преодолению спада, а к его стимулированию, не к структурной перестройке, а к деградации хозяйства.
Дело в том, что в советский административный менталитет намертво вмонтирован принцип примата государства. Как мыслит (и пишет в официальных документах) чиновник? Он добросовестно уверен, что частный капитал надо привлекать, а не поддерживать его начинания государственными инвестициями. Он твердо знает, что финансово-промышленные группы надо создавать, а не облегчать жизнь уже действующим группам. Он очень хочет распределять инвестиции на цели селективной поддержки — и со сладострастным восторгом составляет, согласовывает и утверждает списки предприятий.
Наш чиновник — демиург, бог Саваоф, и на меньшее не согласен. Поэтому он чужд рефлексии на тему о том, что частный капитал к объективно невыгодному для него проекту можно привлечь лишь перспективой нагреть руки нечестным способом; к выгодному же и привлекать не надо — капитал и сам туда устремится.
Администратор гонит от себя мысль о том, что финансово-промышленные группы с участием частных инвестиций уже существуют и эффективно действуют. Это не воспринимается им как "реальность, данная ему в ощущениях", поскольку ощущения такого рода заставляют заподозрить собственную ненужность. А вот создать группу — независимо от того, будет она работать, или нет — дело почетное.
И уж куда как симпатично селективно поддерживать. Тут результат сказывается мгновенно: только свистни о деньгах, и директоры, построившись фалангой, штурмуют "селекционеров-мичуринцев".
Мораль же всего сказанного проста. Между правительством и народным хозяйством непременно должно быть связующее звено, адекватно воспринимающее как интересы государства, так и капитала. Таким звеном могут стать финансовые агенты государства, на прибыльной основе инвестирующие правительственные капиталовложения. И ведь эта идея сама по себе не оригинальна: нечто похожее — Российская финансовая корпорация — уже существует. Плохо лишь то, что реальная отдача от ее деятельности пока не просматривается.
Государство должно уметь терять деньги
Указанные нами странности в правительственном понимании государственного регулирования экономики имеют отнюдь не только академический интерес. Конечно, будь российская экономика поздоровее, ее можно было бы без особого риска порегулировать и чиновничьими способами, размазывая по ней бюджетные средства любым, самым прихотливым образом; но в нынешних условиях тотального кризиса подобные экзерсисы небезопасны.
Приятно, конечно, что необходимость активной денежной помощи промышленности записана черным по белому; тревожит, что вопрос эффективности этой помощи попросту снят с повестки дня. Объяснимся: об эффективности государственных инвестиций (а также субвенций, дотаций и проч.) мы говорим здесь в не очень стандартном смысле. Речь идет не столько о сроках окупаемости государственных вложений или рентабельности дотируемых из бюджета производственных программ, сколько об эффективности всех этих действий для решения наиболее острых проблем именно сегодняшней экономики России. И в первую очередь — проблем жизнеобеспечения.
Как раз эффективность госинвестиций в прямом смысле слова обеспечить легче — с помощью таких финансовых агентов государства, о которых только что шла речь. Эффективность же в смысле переносном даже исчислению поддается куда хуже.
Скажем, какова эффективность вложений в создание трудопоглощающих производств в Ивановской или Владимирской области? Или в Поволжье, или на Урале — в местах массовой гибели оборонных предприятий? Какова эффективность вложений в дряхлеющую энергосистему — например, в повышение безопасности атомных станций? В изношенный до предела — и сверх предела — железнодорожный транспорт? Ее естественно было бы измерить масштабом потерь, которые понесет тот же бюджет, если с подобными вложениями опоздать — и стрясется соответствующая беда: массовая безработица, коллапс транспорта и т. п. Но частный бизнес таких инвестиций делать не будет ни при какой погоде, какими бы национальными убытками в будущем отказ ни грозил. Следовательно, "терять деньги" на этих инвестициях обязано государство — какое угодно: хоть рыночное, хоть коммунистическое.
К сожалению, в принятых Совмином документах нет не только оценки того инфляционного ущерба, которое правительство считает необходимым понести для решения неотложных задач жизнеобеспечения страны, но нет ни системы критериев обоснования подобных бюджетных расходов, ни даже намека на желание такую систему разработать.
Таблица 1
Основные макропоказатели развития экономики России в 1992-1993 годах и прогноз правительства на 1994 год
| 1992 | 1993 | 1994 | |
|---|---|---|---|
| Валовый внутренний продукт (трлн руб.) | 18,1 | 162,3 | 745 |
| Валовый внутренний продукт (сопоставимые | 81 | 88 | 94 |
| цены, % к прошлому году) | |||
| Индекс-дефлятор по ВВП (% к прошлому | 1715 | 1021 | 488 |
| году) | |||
| Промышленная продукция (трлн руб.) | 16,2 | 109,4 | 480 |
| Промышленная продукция (сопоставимые | 82 | 83,8 | 92 |
| цены, % к прошлому году) | |||
| Денежная масса, агрегат М2 (трлн руб.) | 7,1 | 36,7 | 118,4 |
| Дефлированная денежная масса, агрегат М2 | — | 50,6 | 66,1 |
| (% к прошлому году) | |||
| Наличные деньги, агрегат М0 (трлн руб.) | 1,7 | 13,3 | 47 |
Таблица 2
Бюджетные показатели 1993 года и прогноз бюджета на 1994 год
| 1993 (по Закону о республиканском бюджете) | 1993 (факт) | 1994 (прогноз) | |
|---|---|---|---|
| Доход (трлн руб.) | 10,2 | 17,0 | 121,0 |
| Доход (в % к ВВП) | 14,6 | 10,6 | 16,2 |
| Расходы (трлн руб.) | 18,7 | 34,0 | 182,0 |
| Расходы (в % к ВВП) | 26,8 | 20,9 | 24,4 |
| Дефицит (трлн руб.) | 8,5 | 17,0 | 62,0 |
| Дефицит (в % к расходам бюджета) | 38,6 | 50,6 | 34,0 |
| Дефицит (в % к ВВП) | 12,2 | 10,6 | 8,3 |
НИКИТА Ъ-КИРИЧЕНКО, АЛЕКСАНДР Ъ-ПРИВАЛОВ, АНДРЕЙ Ъ-ШМАРОВ