В Австрийском музее прикладного искусства (Osterreichisches Museum fur Angewandte Kunst, MAK) открылась выставка "Транс-формация" австрийского скульптора Ганса Купельвизера. Старый венский музей, основанный еще во времена империи, теперь все чаще удивляет критиков экспозиционными проектами, связанными с современным искусством.
Даже устраивая ретроспективные выставки и представляя работы уже известных художников, музей предпочитает иметь некое "центральное произведение", созданное специально для его залов. На сей раз Ганс Купельвизер выстроил поперек огромного и совершенно пустого зала МАК стену из 168 бюстов — металлических реплик одной и той же скульптуры двадцатых годов. 168 алюминиевых голов глядят прямо перед собой. Посетитель может прогуливаться под их невидящими взорами или смотреть им в затылок. И в том, и в другом случае ощущение странное, чего и добивался художник.
Впрочем, Staumauer, так называется эта композиция, необычна и для самого Купельвизера. Как правило, его работы похожи на работы других скульпторов его поколения. Это абстрактные композиции из металла, листы алюминия на стене, свернутые в кольцо металлические трубы, тяжелые конструкции из дерева, напоминающие кровельные стропила. В конце 1980-х он делал так называемые "фотограммы": на лист фотобумаги ставил различные предметы, освещал их и показывал затем публике их запечатлевшиеся тени. В 1993 он изготовил огромные наполненные воздухом подушки из листового алюминия и, разложив их в зале галереи, слегка смял по очереди — первую, больше чем вторую, вторую — больше, чем третью, как будто бы оставив на них исчезающие следы.
Стена алюминиевых истуканов резко отличается от этих весьма деликатных вещей, также показанных на выставке. Новая работа Купельвизера выглядит гораздо более социально и литературно. В ней легко увидеть лобовую метафору "железного занавеса" или Берлинской стены, также имевшей, как мы помним, две стороны, но лишь одно, западное, направление.
Тем не менее эта шеренга оловянных солдатиков, — такое же исследование возможностей скульптуры. Механическое повторение безымянного оригинала неожиданно меняет каждую из копий. Нельзя даже сказать, что от дизайнерски "красивых" скульптур Купельвизер перешел к "безобразным" — каковы бы ни были качества каждой отливки, все вместе они образуют композицию, точно отвечающую музейному пространству.
Использование готовых и чужих скульптур напоминает опыты художников-минималистов, расставлявших в ритмическом порядке на музейных полках кофемолки и корзины для бумаг, купленные в ближайшем супермаркете. Но от минимализма здесь взят лишь основной прием. Купельвизер предлагает композицию, минималистскую по смыслу и превосходящую по своим масштабам многие монументальные работы.
Вероятно, скульптор пытается, сохранив свои прежние позиции, свою строгость и простоту, нащупать новый стиль в духе времени, все более тяготеющего к изобразительности, понятности, красивости на грани кича. Он делает это весьма осторожно, пытаясь добавить эмоциональности своим работам, становящимся понемногу классикой современной скульптуры. Он делает это за счет режиссуры пространства, за счет использования скульптурного портрета, хотя и весьма обобщенного, но зато — в духе времени — уже относящегося к истории культуры. И конечно, свою роль играют физические размеры, эмоциональность преувеличения и расчет на возможные литературные прочтения новой работы. Фигуративность ее, впрочем, обманчива: человеческие лица, превращенные в стеновые блоки, заставляют подозревать в этой работе некие социальные смыслы, хотя, скорее всего, ничто не мешало бы художнику выстроить такую же плотину из металлических бочек или деревянных ящиков.
Музей прикладного искусства помог Гансу Купельвизеру сформулировать новую эстетику. Это отказ от холодной остраненности минимализма и попытка создать своего рода "теплый" минимализм со 168 человеческими лицами.
АЛЕКСЕЙ Ъ-ТАРХАНОВ
Выставка открыта до 29 января по адресу Stubenring, 5 — с 10 до 18 часов, кроме понедельника