О проблеме, стоящей перед коллективом Экспериментального машиностроительного завода им. В. М. Мясищева (ЭМЗ), мы узнали не совсем обычным образом: представители завода пришли в редакцию Ъ по совету Михаила Калинина, ведающего в Госкомимуществе России приватизацией оборонных предприятий. По словам наших гостей, г-н Калинин сказал им, что успеху усилий его ведомства по защите их права на приватизацию могла бы помочь и публикация в Ъ.
Экспериментальный машиностроительный завод им. В. М. Мясищева, расположенный в подмосковном городе Жуковский, связан с созданием уникальных авиационных изделий и систем: высотных самолетов, стратегических бомбардировщиков и заправщиков, носителей негабаритных грузов. На счету завода — создание знаменитого космического самолета "Буран".
Весной этого года коллектив и администрация ЭМЗ приняли решение о приватизации завода по второму варианту. Решение трудового коллектива поддержал Московский областной комитет по управлению госимуществом, обратившийся с положенными ходатайствами в ГКИ России и Роскомоборонпром. Ходатайства были отправлены 16 августа, а через три дня вышел указ #1267, в приложении к которому перечислялись предприятия оборонки, приватизация которых запрещалась. И ЭМЗ в этом списке был.
Беда эта, впрочем, не выглядела непоправимой: список был временный, в течение трех месяцев его предполагалось существенно ужать. Но три месяца прошли, укороченный список подготовлен к утверждению на Совете министров, и... коллектив ЭМЗ узнает, что и в укороченном списке завод снова значится. Заводчане стали протестовать всеми доступными им способами: письмо Чубайсу, письмо Ельцину... Есть ли у них основания для протестов? На наш взгляд, есть.
Если следовать букве ныне действующей Государственной программы приватизации, то в отказники ЭМЗ записывать не за что: никакого оружия предприятие теперь не производит; с 1993 года прекращено финансирование и выполнение работ по госзаказу, связанных с космической тематикой. Так может быть, есть какие-то иные соображения, препятствующие приватизации завода? Заводчане считают, что таких соображений нет, а внесение их завода в запретительный список — особенно после того, как разрешена приватизация аналогичных фирм (АНТК им. А. Н. Туполева, ОКБ им. П. О. Сухого и других крупных предприятий) — чистая дискриминация.
Разумеется, бывают случаи, когда против приватизации каких-то конкретных предприятий выдвигаются вполне убедительные доводы. Но ни при каких условиях невозможно допустить, чтобы убедительными оказались доводы субъективные.
Например, можно себе представить, что будет признан справедливым такой тезис: заводы, производящие боеприпасы, должны остаться государственными — по крайней мере, есть развитые страны, где думают именно так. Но нельзя, запретив на основании этого тезиса приватизацию завода N, тут же разрешить приватизацию завода M: такой поступок ясно покажет, что N-цев не выпустили из госсобственности не в силу публично доказанного тезиса, а в силу каких-то неназванных субъективных соображений — и тогда уже трудно будет убедить публику, что эти субъективные соображения не были конъюнктурными, а то и попросту корыстными.
Так дело обстоит и в случае с ЭМЗ. Госкомоборонпром и Минобороны, настоявшие на запрете его приватизации, приводят — во всяком случае вслух — сплошь субъективные аргументы. Особенно характерна ссылка на оборонный госзаказ. У завода он не выходит за пределы одной трети, тогда как у ряда приватизируемых предприятий отрасли он превышает 40%. Да и потом — какой это госзаказ? В текущем году государство реально финансирует лишь около 3% работ, проводимых заводом по этому заказу. "Сухому" оно платит куда больше.
Поэтому неудивительно, что заводчане склонны видеть в запрете на свою приватизацию результат нечистой игры. В коллективе открыто говорят о том, что высшее руководство завода, весной голосовавшее за приватизацию, перекинулось на сторону оборонных чиновников, поскольку рассудило, что только госсобственностью можно пользоваться бесконтрольно. И, признаться, кое-какие основания для таких слухов есть. Например, в ходе подготовки к приватизации выяснилось, что после 1 июля прошлого года (напомним: дата, на которую оценивается приватизируемое имущество) активно списывалось такое ликвидное добро, как автомобили и сантехника. Исчезли документы, связанные со сданными в аренду некоему автопредприятию объектам и имуществу — и прочее в том же духе.
Независимо от того, насколько справедливы эти обвинения, в одном заводчане, по-видимому, правы. Включение или невключение того или иного завода в запретный список и правда в весьма значительной степени определяется ходом переговоров его директора с чиновниками Госкомоборонпрома. Если ЭМЗ в упомянутый выше список попал, то можно предположить, что его руководитель в этих переговорах дал слабину.
А приватизация заводу насущно необходима. ЭМЗ подписал ряд контрактов с западными фирмами, но те не торопятся начать финансирование: надо полагать, не очень хотят связываться с государственной структурой, не способной реально отвечать по своим обязательствам.
Список оборонных предприятий, приватизация которых запрещена, будет утвержден со дня на день. Публиковать его мы, как люди законопослушные, не станем. И читать не станем. Но непременно поинтересуемся: как же решится дело с ЭМЗ?
АЛЕКСАНДР Ъ-ПРИВАЛОВ