Признаюсь честно — я не собиралась рецензировать "Информацию". Я не большая поклонница Мартина Эмиса, а вышедшая в Британии в 1995 году "Информация" даже не считается его главной книгой. Главным романом Эмиса принято считать депрессивно-комические "Лондонские поля" (1989), а специально щекочущим русские нервы — не переведенный у нас "House of Meetings" (2006). Там все происходит в сталинском лагере.
В общем, не стала бы я эту книгу рецензировать, если бы сразу несколько моих друзей, с чьим мнением я считаюсь, не сказали мне, что эта книга, во-первых, хорошая, а во-вторых и в-главных — "прямо про нас".
Начнем с хорошести. Она действительно имеется. В том смысле, что почти все писатели из Соединенного Королевства наделены недоступным для других умением писать книжки, за которые не стыдно. И даже больше — которые можно прочитать с начала и до конца. "Информацию" же можно даже куда более чем дочитать до конца — там можно заинтересоваться, иногда посмеяться, иногда даже посочувствовать и многажды отметить всякие тонкости и меткости автора.
Что до "прямо про нас", то есть до возможности узнать себя в героях "Информации" или хотя бы соотнести себя с ними, то тут есть несколько вариантов.
"Про нас" — это может быть очень конкретно. Про вашего рецензента с друзьями и знакомыми, которые работали в культурных отделах различных изданий. В "Информации" действительно есть три страницы, описывающие редакционные будни, почти неотличимо схожие с рутиной отечественной культурной журналистики 1990-х. Главный герой — писатель, а по совместительству книжный обозреватель Ричард Талл — заявляется в редакцию маленького, но гордого культурного еженедельника, где работает, и видит такую — давно уже привычную — картину. Оперный критик лежит лицом вниз на ступеньках лестницы, ведущей в расположенную на втором этаже редакцию, арт-критик сидит за столом и всхлипывает, уткнувшись в мокрые от слез ладони, медиакритик только что закончил свой текст, но разорвал его в клочки и выбросил в окно. Кинокритик несколько часов назад выскочил на минутку купить сигарет, но в итоге именно он спасает ситуацию — пишет текст "в 7500 в общем вполне связных слов про один болгарский мультфильм — это все, что он видел за последние две недели или о чем еще помнил". Сердце мое, разбейся — так оно все и вправду было. Не забывается такое никогда. И не повторяется, впрочем, тоже.
Еще "про нас" в этой книжке Эмиса — это вообще про творческую интеллигенцию. Роман описывает хрестоматийно свойственную этому сообществу ситуацию. Ситуацию творческой зависти. Когда-то известный в узких кругах, а теперь никому не нужный Ричард Талл завидует своему другу Гвину Барри. Романы Барри стали бестселлерами и основой голливудских фильмов, а сам Барри — лауреатом литературных премий и светским фигурантом. Причем в отличие от коллизии набоковского "Бледного огня" (Эмиса принято сравнивать с Набоковым, но мы не станем) и пушкинского "Моцарта и Сальери" (тут никаких сравнений и быть не может) Талл завидует не таланту, не дару Барри, а именно что его успеху. Ричард пишет романы сложные и настоящие даже настолько, что у привыкших к книжной жвачке издательских работников при их чтении начинается реальное физическое недомогание. А произведения Гвина как раз такая жвачка, и даже с сахаром, и он с очевидностью процветает. Ричард не может принять этой очевидности и, дойдя до последней черты злого чувства, идет на преступления, оборачивающиеся, конечно, унижением. Дополнительный твист этому сюжету придает реальная подоплека: Эмис отчасти описывает здесь свои реальные отношения с Джулианом Барнсом. Острота здесь в том, что события тогдашней жизни писателя Мартина Эмиса куда больше схожи с тем, что происходит в романе с бездарным, но признанным Гвином Барри, а совсем не с настоящим писателем Ричардом Таллом. Беспрецедентный аванс £500 тыс., который Эмис получил за "Информацию", сделал его предметом всеобщей зависти, а сам он на волне успеха поменял своего литературного представителя и по совместительству жену Барнса на другого, "более агрессивного" агента (в конце романа Гвин Барри точно так же дает отставку своей агентше/подруге юности). В общем, в прямолинейности Эмиса уж точно обвинять не приходится. И свой материал он, будьте уверены, знает прекрасно. Чего не скажешь о "не своем" материале. Ведь третье "про нас" в книге могло бы быть большим, общим. Про нас, то есть про людей, про то, как, из чего мы устроены. Но в "Информации" такого совсем нет. В том смысле, что — не вышло. Как только автор перестает разрабатывать изгибы писательской души и обращает свой взор на другие организмы, этот взгляд как будто теряет ощущение объема. Все становится плоским — и персонажи, и их мысли. И мысли автора. Которые точно — не про нас.
М.: Эксмо, Домино, 2008