Премьера книга
На днях в магазинах появится новая книга Гюнтера Грасса "Луковица памяти". Биография знаменитого романиста пополнилась новыми подробностями: раньше было известно лишь, что он воевал и, получив ранение, попал в американский плен. Теперь писатель прерывает 60-летнее молчание, чтобы поведать, кем он был в 1944 году. Вскоре в Германии выходит и продолжение "Луковицы памяти". А пока узнаем, каково это — открыть неправду большого человека. Рассказывает ЛИЗА Ъ-НОВИКОВА.
"Луковица памяти", охватывающая детство и юность Гюнтера Грасса, с ходу могла бы стать образцом жанра "мои университеты", если бы одним из этих "университетов" не оказалась служба в войсках СС. Из-за этого книга автоматически переместилась в раздел "политические скандалы". И хотя Гюнтер Грасс не то чтобы очень таился и дотошные историки сами могли бы раскопать нужные документы, бомба взорвалась именно в момент выхода этого 500-страничного чистосердечного признания. "Где-то далеко, в богемских лесах, на учебном полигоне войск СС, из призывника, носящего мою фамилию, должны были сделать танкиста..." — эти слова, быстренько вынутые из мастерской литературной упаковки, стали свидетельством против писателя. Реакция не заставила себя ждать. Израильский университет передумал присуждать Грассу докторскую степень. Ангела Меркель скорбно поджала губы. Лех Валенса призвал лишить писателя звания почетного гражданина Гданьска. Кто-то даже потребовал сорвать со знаменитости нобелевские погоны. Повествование в "Луковице памяти" завершается на 1959 году, но на самом деле перепроверке подверглась вся писательская жизнь. Припомнили, как когда-то Грасс демонстративно отказался посетить военное кладбище с захоронением юных эсэсовцев, то есть то место, где он мог бы лежать сам. Сонмы рецензентов сопрягали политику с психологией: одни объявляли "Луковицу памяти" лучшей книгой после "Жестяного барабана", другие, словно разбирая случай супружеской неверности, гадали, стоило ли вообще признаваться.
Затем страсти все же поутихли, Грасс остался при своем Нобеле, и власти Гданьска не предприняли никаких резких шагов. В прошлом году патриарх немецкой литературы шумно отпраздновал 80-летний юбилей, о чем довольно подробно говорится в излишне панегирическом послесловии прекрасно справившегося с переводом Бориса Хлебникова. Так что к нам эта книга прибыла с несколько подрезанным скандальным шлейфом. На первый план очень кстати выдвинулась сама болезненная процедура, которую Грасс проделывает с собой и к которой приобщает читателя. Образ, на котором выстроена вся книга, на самом деле взят из того же "Жестяного барабана". В культовом романе хозяин примечательного погребка каждый вечер раздает посетителям дощечки, луковицы и ножи: за всеобщим плачем следует продолжительный сеанс коллективной исповеди. В новой книге писатель, хоть и не шинкует луковицу, а снимает с нее слой за слоем, добивается схожего эффекта. Читателя ожидает целая оргия признаний.
Грасс очень внимательно прослеживает историю своего "позора": когда он перестал интересоваться странными исчезновениями сверстников из "несогласных" семей, когда по-детски пленился красотой военной формы, когда устал от тесной жизни в "двухкомнатной дыре". Писатель уточняет, что хотел стать подводником, но в конце концов в 1944 году оказался в учебном подразделении войск СС. За главным секретом следуют другие. Причем некоторые из них теперь видятся в другом свете, например дезертирство молодого солдата, прикинувшегося мертвым, чтобы "Иваны" его не заметили. То, что Грассу во время его краткосрочной войны не пришлось сделать ни единого выстрела, хоть на время "заглушает чувство стыда". Тут бы и остановиться, но оргия признаний набирает силу. Повествование украшают фамилии Йозефа Бойса и Эрнста Юнгера, с которыми отныне рифмуется его собственное, когда-то исключительно антифашистское имя. Автор припоминает все: как утешался с ровесниками в исправительном лагере, как, уже будучи шахтером, после свадебной пьянки очнулся в объятиях молодоженов. Еще до службы в СС он чуть было не выиграл молодежный литературный конкурс (хорошенькое было бы "коричневое" начало для его писательской карьеры). Он не сразу поехал навестить медленно угасавшую маму. Из предложенных лагерных учебных курсов малодушно выбрал не высшую математику или эсперанто, а кулинарию. Запоминающееся описание этих прослушанных на пустой желудок кулинарных курсов — важная кульминация книги. Заявленная "история одного преступления" на самом деле рассказывает о взрослении как постепенном утолении человеческого голода. Только сначала объектами этого голода были секс, творчество, даже танцы. А теперь — муки совести.
Завершающим аккордом обязательных терзаний становится печальная для любого писателя мысль. Литература вряд ли может предостеречь от неверных шагов, ведь юный Гюнтер успел-таки прочесть запрещенный нацистами роман "На Западном фронте без перемен". Но, даже оказавшись в обмоченных штанах в окопах второй мировой, он может лишь равнодушно констатировать, что примерно такое он уже читал "у Ремарка и даже у Гриммельсгаузена".
Гюнтер Грасс. Луковица памяти / Перевод с немецкого Бориса Хлебникова. М.: Иностранка, 2008