Почти готовое к подписанию соглашение даст возможность нарастить экспорт товаров и услуг в ЕС
Это соглашение обсуждалось на прошлой неделе на первом саммите Россия — Европейский Союз (так называется объединенная Европа после вступления в силу с 1 ноября Маастрихтских соглашений). Встреча на высшем уровне в Москве носила этапный характер, завершая длящиеся уже полтора года совместные консультации по проблемам взаимной торговли. По мнению Александра Шохина, документ будет парафирован к февралю--марту будущего года и подписан весной--летом.
Конечно, и после этого проблемы в двусторонней торговле останутся, но решаться они будут на ясной юридической основе. Главное — российским экспортерам будет предоставлен более свободный доступ на товарные рынки Европы.
Впервые за последние годы от российских экспертов не требовалось подготовить соглашение к определенному сроку или руководствоваться на переговорах и консультациях политическими мотивами — отметил в беседе с корреспондентом Ъ участвовавший в переговорах заместитель начальника Управления многостороннего экономического сотрудничества МВЭС Максим Медведков. Главными были экономические соображения, и это подтвердил в интервью Ъ Александр Шохин, отметив, что в июне Россия не подписала соглашение, сочтя неприемлемыми для себя требования ЕС по режиму торговли. Такая позиция в итоге себя оправдала: руководство ЕС пошло на уступки, и российские товаропроизводители и экспортеры получают более свободный доступ на рынки Европы. По оценкам экспертов МВЭС, доходы от прироста объемов экспорта могут быть вполне сопоставимы с теми суммами, которые Россия получает в рамках финансовой и технической помощи от Европейского Союза.
Итак, в чем суть этого соглашения и каким будет новый порядок торговли между Россией и Европой?
Существующий сейчас режим доступа российских товаров на основные рынки сбыта оценивается специалистами МВЭС как дискриминационный. Хотя, как они отмечают, кое-какие послабления в последнее время уже наметились, достигалось это путем предоставления специальных тарифных преференций для некоторых российских товаров. Но получалось, что ограничения носили общий характер, а послабления — частный.
Главным препятствием к тому, чтобы ЕС распространил преференциальный режим на все товары, сделав ограничения исключением, а не правилом, оставалось представление о России, как о стране "с государственной системой торговли" (так определен ее статус в документах ЕС). Ясно, что действительности это уже не соответствует, но тем не менее в отношении России все еще применяются особые правила определения нормальной стоимости товара для выявления факта демпинга и исчисления уровня антидемпинговых пошлин. То, что ЕС признал наконец Россию "страной с переходной экономикой" означает предоставление ей тех же льгот, что и странам — членам ГАТТ.
После того как соглашение будет подписано и вступит в силу, ставки таможенных тарифов на вывозимые из России товары будут устанавливаться в соответствии с режимом наибольшего благоприятствования, то есть существенно снизятся. В отношении же импортируемых товаров будет применяться национальный режим налогообложения. Иными словами, при экспорте товаров и услуг из России в страны ЕС или в обратном направлении налоги будут взиматься в соответствии с законодательством страны-импортера, также, как и с резидентов из этой страны.
Будут отменены все количественные ограничения — квоты — на экспорт российских товаров, кроме так называемых "чувствительных" (прежде всего это продукция цветной металлургии, сельхозпродукция, химическая продукция, текстиль). По этим товарам объемы экспорта будут регулироваться отдельно — специальными соглашениями. До подписания соглашения квоты будут действовать по-прежнему, хотя в связи с вступлением в силу Маастрихтского договора все страновые квоты будут пересчитаны в общеевропейские. Но и со своей стороны Россия получит возможность применять разумные протекционистские меры для защиты своего внутреннего рынка.
Таким образом, правила торговли России со странами ЕС будут существенно приближены к правилам Генерального Соглашения по торговле и тарифам, хотя Россия пока и не является его членом. Тем не менее, одно существенное расхождение с международными правилами остается — антидемпинговые меры.
Антидемпинговые санкции, предпринятые ЕС против России, в последнее время были самым больным вопросом в торговых взаимоотношениях и стали в итоге одной из основных причин, по которым российская сторона отказалась подписывать соглашение в июньском варианте. Дело в том, что стандартная схема применения антидемпинговых мер занимает длительное время, но если для других стран, экономика которых относительно стабильна в течение многих лет, это обстоятельство не существенно, то в случае России длительность процедуры сыграла самую негативную роль.
В основе антидемпингового законодательства ЕС лежат положения Антидемпингового кодекса ГАТТ, а расследования по фактам демпинга проводятся специальным подразделением Комиссии Европейских Сообществ. Если факт демпинга доказан, принимается решение о предварительных санкциях к провинившейся стране сроком до четырех месяцев, в течение которых они должны быть рассмотрены Советом Европы. И если в итоге этого рассмотрения санкции утверждаются, они становятся окончательными и действуют в течение пяти лет. Решения же, устанавливающие факт демпинга, принимаются на основе анализа данных об экспорте товаров из какой-либо страны за год. Но, таким образом, все антидемпинговые процессы, начатые против России ЕС, фактически основываются на данных об экспорте за 1991-92 годы — время, на которое пришелся вал экспорта из СССР, вызванный либерализацией внешней торговли при отсутствии какой-либо системы наблюдения или контроля со стороны правительства. В нынешних условиях, когда контроль значительно усилился, строгие меры, ограничивающие экспорт из России (по крайней мере, настолько строгие), уже не так актуальны. И изменившаяся ситуация позволяла России настаивать на смягчении и даже отмене санкций. Тем не менее с 1988 года КЕС проведено или расследуется 16 процедур в отношении товаров из бывшего СССР. В частности, по сульфату меди, различным ферросплавам, удобрениям, пиломатериалам, химическим товарам.
Говорить о том, что после вступления соглашения в силу антидемпинговые меры к российским товарам применяться не будут, нельзя. Но теперь ЕС не может применять их в одностороннем порядке, а только после консультаций с российской стороной, что выглядит несомненным прогрессом.
Наличие этого пункта в соглашении представляется для России крайне важным. Поскольку она не является членом ГАТТ, для нее закрыты процедуры защиты своих интересов, существующие в рамках того же Антидемпингового кодекса. Единственная возможность добиться отмены исхода, который российская сторона оценивает как неправомерный, — обращение в суд ЕС. Но в этом случае процедура отмены будет длительной, дорогостоящей, да и малоэффективной: специалисты МВЭС отметили, что до сих пор было всего два случая, когда суд ЕС отменил решение Совета по антидемпинговым мерам в отношении товаров из бывшего СССР — по металлическому кальцию, когда пошлина, действовавшая почти три года, была отменена в связи с жалобой импортера на необоснованность мер, и по марганцевокислому калию, когда процедура, открытая на основании ошибочной информации, была прекращена в связи с отсутствием факта поставок товара.
Одной из причин, которые заставляют ЕС более строго относиться к фактам демпинговых продаж товаров российского происхождения, по-видимому, остается "прозрачность" границ между Россией и странами — бывшими членами СССР. Действующий порядок применения антидемпинговых мер предусматривает открытие процедуры не против продавца, а против производителя товара. Таким образом, Россия должна нести ответственность, например, за демпинговые продажи реэкспортного алюминия российского производства фирмами Прибалтики и Беларуси. Иными словами — отвечать за экспортную политику, которую она не проводила, или, во всяком случае, проводила не одна.
Выход из ситуации эксперты МВЭС и КЕС видят в заключении соглашений с республиками, ранее входившими в СССР, которые содержали бы положения о возможности реэкспорта произведенного в России товара в третьи страны только с согласия России. Такого рода соглашения, с одной стороны, не будут противоречить принципам, закладываемым для формирования единого экономического пространства, а с другой — нормам ЕС.
При анализе причин открытия антидемпинговых процедур важно иметь в виду и следующее. Согласно регламенту, решение о применении предварительных мер по рекомендации антидемпинговой службы принимаются КЕС исходя из интересов промышленности ЕС. Таким образом, исход процедуры, как правило, заведомо предопределен. В ряде случаев этот механизм используется просто для вытеснения с рынков российских конкурентов, так что обвинения России в демпинге вряд ли прекратятся с вступлением соглашения в силу. Но правила игры станут для России более приемлемыми.
Помимо уже упоминавшегося льготного режима торговли, стороны, по соглашению, предоставляют друг другу статус наибольшего благоприятствования на стадии учреждения компаний, а также и национальный режим (правда, с некоторыми изъятиями) на стадии деятельности дочерних компаний и филиалов компаний.
Иными словами, российские юридические или физические лица, решившие зарегистрировать свое предприятие в одной из стран ЕС, получат те же права, что и резиденты этих стран. Естественно, не будут ущемляться и резиденты ЕС при регистрации своих компаний в России.
Согласован также принцип свободы движения капиталов в форме прямых инвестиций: по желанию инвестора, на любой стадии проекта он сможет репатриировать вложенные средства, применение конфискационных мер становится невозможным. Кроме того, свободнее будут осуществляться текущие платежи между резидентами, либерализуется движение портфельных инвестиций, коммерческих кредитов и займов, предоставляемых резидентами ЕС российским резидентам. В целом для улучшения инвестиционного климата в России это может иметь решающее значение. А вот с российскими инвестициями в Европу хуже: в соответствии с соглашением, правительство России временно оставляет за собой право препятствовать утечке капитала из страны.
НИКОЛАЙ Ъ-АРУТЮНОВ, ПАВЕЛ Ъ-ПОПОВ