Премьера кино
Хармони Корин, вундеркинд и анфан террибль кино 90-х, снял фильм после девятилетнего перерыва. О своем возвращении режиссер рассказывает так: "Однажды я встретил женщину, выгуливавшую невидимую собачку. Я спросил, что она делает. Она ответила, что пришло время снять кино..." АЛЛЕ Ъ-ШЕНДЕРОВОЙ показалось, что весь фильм Хармони Корин выгуливает эту невидимую собачку.
Кроме собачки был еще явившийся режиссеру образ монашки, падающей из самолета и творящей в воздухе молитву, и уличного актера, изображающего Майкла Джексона. Истории двух этих персонажей развиваются в фильме параллельно. Пока Джексон мексиканского разлива (Диего Луна) шатается по парижским улицам и танцует в домах престарелых, зачем-то внушая их обитателям, что они будут жить вечно, предприимчивые сестры-бенедиктинки под предводительством не слишком трезвого священника (Вернер Херцог) кружат над панамскими селениями, сбрасывая с самолета гуманитарную помощь. Перехода от одного сюжета к другому нет, оба изобилуют крупными планами и чуть стилизованы под документальное кино.
Чудом слезший с героина, давно списанный журналистами со счетов 35-летний режиссер смотрит на мир с жадностью выпущенного из камеры смертников и заражает этим чувством своего оператора Марселя Зюскинда. Белый самолетик над морем зеленой травы, закатный океан, монашки, играющие под дождем в воображаемый волейбол,— не стоит искать в этой веренице кадров логических связок, но от них трудно оторваться.
Впрочем, оба сюжета получают развитие. Выступая в богадельне, Майкл Джексон знакомится с Мэрилин Монро (Саманта Мортон) и едет с ней в Шотландию — в коммуну таких же полусумасшедших двойников-комедиантов, среди которых есть Авраам Линкольн, Красная Шапочка, певица Мадонна, папа римский и Чарли Чаплин, по совместительству муж Мэрилин. Все они живут в замке, пасут овец, растят клубнику, а в свободное от сельхозработ время готовят "лучшее шоу на земле".
Тем временем одна из монашек вываливается из самолета вместе с гуманитарной помощью и, сотворив в воздухе молитву, приземляется живехонькой, после чего призывает всех сестер сигать без парашюта во славу Божию. Сценам, в которых следующие ее призыву монашки кружатся, как пылинки в солнечном луче (одна почему-то прыгает в воздухе на велосипеде), позавидовал бы любой киноклассик. А нежность, грацию и волшебный голосок Саманты Мортон, вероятно, оценила бы и настоящая Мэрилин Монро.
Само собой, Майкл влюбляется в Мэрилин, Чаплин от ревности превращается в Гитлера, заболевших ящуром овец приходится отстреливать, а посмотреть "лучшее шоу" приходят три с половиной калеки.
В финале режиссер, словно вдруг протрезвев от своего упоения жизнью, приоткрывает горькую правду: самолет с монашками, отправившимися в Рим доложить папе о своих чудесных полетах, терпит крушение и догорает в закатном море. А история с Мэрилин кончается так грустно, что Майкл возвращается в Париж, решив больше не быть Майклом, и бродит по улицам угловатой стриженой тенью.
Впрочем, в стилистике фильма кадры с изображением отчаяния и смерти кажутся куда более театральными и неправдоподобными, чем фантастические полеты. Или одинокие прогулки Красной Шапочки, распевающей среди вереска песню висельника (музыка Джейсона Спейсмена и группы The Sun City Girls — отдельный бонус зрителям), или чернокожий панамец, бегущий с игрушечным самолетиком вдоль берега и случайно отпустивший веревку (вот отчего разбились монашки!), или беседа Майкла с ожившим портретом Мэрилин...
Допытываться, где тут реальность, где вымысел, бесполезно, пересказывать — так же трудно, как рассказывать сны. Остается, подобно монашкам, верить, что само появление в прокате нежного и странного фильма Хармони Корина — хороший знак. Если такие фильмы есть, значит, мы все еще летим.