Событие недели — "Квинтет" (Quintet, 1979) Роберта Олтмена (12 июля, "Первый канал", 3.00 ***). Фильм, совершенно не характерный для классика независимого кино, вошедшего в историю как мастер многофигурных, иногда перенаселенных композиций. Обычно Олтмен придирчиво и иронично изучал фауну, населяющую какую-нибудь экологическую нишу в современной Америке. Это могли быть военные врачи на корейском фронте, певцы кантри на музыкальном фестивале в Нэшвилле, артисты балета, чернорабочие индустрии моды или просто жители мегаполиса, пересекавшиеся друг с другом по воле судьбы. Лишь однажды Олтмен экранизировал комикс, лишь трижды рискнул углубиться в прошлое, впрочем, два его вестерна и один гангстерский фильм тоже были в значительной степени рефлексией о современности. Его творчество — "энциклопедия американской жизни". Тем неожиданнее "Квинтет" — единственная антиутопия режиссера, единственный фильм, действие которого происходит в будущем. Точнее говоря, где-то и когда-то, очевидно, после некой катастрофы. О мире "Квинтета" можно сказать лишь одно. Там очень-очень холодно, земля покрыта снегом, который, возможно, никогда не растает. Люди кутаются в одежды, напоминающие что-то средневековое. Зачин напоминает о замечательном вестерне Олтмена "Маккейб и мисс Миллер" (1971). Как и там, из снежного ниоткуда появляется чужак. Только приходит он не в городок на Диком Западе: китобой Эссекс с беременной женой приближаются к огромному металлическому зданию, центру этой странной вселенной. Жену вскоре убивают. В поисках убийц Эссекс блуждает по коридорам и комнатам, подслушивая обрывки непонятных разговоров и всматриваясь в столь же непонятный для него список чьих-то имен. В "Квинтете" игра — смысл жизни, и правила ее тоже меняет, как хочет, демоническая судьба. Только игра эта в смерть: весь мир у Олтмена — клуб не самоубийц, а убийц. Но главная загадка "Квинтета" — не то, где и когда все это творится, а то, с какой стати Олтмен его вообще снял.
Один из лучших триллеров 1960-х годов "Дождись темноты" (Wait Until Dark, 1967) поставил ремесленник Теренс Янг, оставшийся в истории как автор первых четырех фильмов бондианы, включая "Доктора Но" (1962) (13 июля, "Культура", 19.50 *****). А спродюсировал актер Мел Феррер для своей жены Одри Хепберн, с которой как раз собирался развестись. После многодневных тренировок и репетиций с повязкой на глазах Хепберн весьма убедительно смогла сыграть слепую женщину, которую терроризирует шайка злоумышленников. Дело в том, что, по их данным, у нее в доме оказалась кукла, битком набитая героином. Как она туда попала, дело десятое. Янг торопится замкнуть зрителей в клаустрофобическом пространстве дома, где разворачивается все действие фильма. Садист в черных очках и парочка разбитных мошенников вторгаются в дом под видом то однополчанина мужа героини, то полицейских, то скандалиста-старикана. Самый эффектный эпизод разворачивается в полной темноте, где слышны лишь голоса Сюзи и шарящих по дому душегубов: в смысле идентификации героини и зрителя вряд ли можно добиться чего-то большего. "Артур" (Arthur, 1981) Стива Гордона — очень симпатичная и пустяковая комедия в духе старого доброго условного Голливуда (12 июля, НТВ, 3.00 **). Дадли Мур сыграл сорокалетнего балованного ребенка, наследника 750-миллионного состояния, алкаша и плейбоя, рискующего лишиться всего, если откажется от запланированного родителями брака. Великий Джон Гилгуд — архетипически невозмутимого дворецкого, нянчащегося с хозяином. Лайза Минелли — официантку-воровку, в которую Артур, естественно, влюбляется, что вызывает предсказуемую лавину водевильных ситуаций. Сценарий "Персонажа" (Stranger than Fiction, 2006) напоминает сразу и о "Шоу Трумэна", и о безумных сценариях Чарли Кауфмана, где реальность оказывается инсценировкой (12 июля, "Россия", 3.20 **). Между тем поставил его, поддавшись моде, серьезный Марк Форстер, автор тюремного "Бала монстров". Довольный своей судьбой налоговый инспектор, педант и холостяк, в жизни которого ровным счетом ничего не происходит, подсчитывает и количество шагов до автобуса, и количество движений зубной щетки. Но, услышав однажды голос, рассказывающий о его дальнейшей судьбе, в ужасе догадывается, что он — всего лишь персонаж романа известной писательницы, известной тем, что все ее книги завершаются смертью главного героя.