Выставка современное искусство
Еще одна порция выставок из программы Московской международной биеннале молодого искусства "Стой! Кто идет?" открылась в Московском музее современного искусства (в Ермолаевском). Наряду с российской выставкой "Случайная политика" (кураторский проект Владислава Ефимова и Татьяны Быковской) там представлена и экспозиция молодых художников из Китая "Братья". О сходстве в выставках братских народов задумалась ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Молодые участники "Случайной политики" культивируют исполненный поистине детской наивности и неиспорченности взгляд на мир. Если их коллеги, представленные на другой выставке биеннале, "Pro это" (см. "Ъ" от 4 июля), стараются вложить в свою игру с современными политическими символами более-менее серьезный гражданский пафос, то участники выставки в Ермолаевском, вопреки названию, предпочитают играть с советским прошлым, которое, видимо, пришлось у них на совсем нежный возраст. Во всяком случае, и огромная октябрятская звездочка, на которой Володе Ульянову пририсовали слезинку (работа Майи Пайкиной), и портреты Ленина, Сталина, Дзержинского и Хрущева с отчетливо феминизированными чертами (автору проекта "Мать народов" Светлане Михайловой особенно удалась печальная стерва — Дзержинский) выглядят не столько размышлениями об опыте социализма, сколько следами каких-то детских воспоминаний авторов.
В невинные и по-своему умилительные игрушки превращаются и более недавние события: так, история с "Лебединым озером", которое нон-стопом крутили по телевизору во время путча 1991 года (вкупе с размышлениями о том, что балет в России всегда был тесно связан с властью), у Вероники Рудьевой-Руденко претворяется в волшебный фонарь с нарисованными на стекле балеринами, отбрасывающими тени на стены.
Китайская выставка "Братья", как и большинство выставок современного искусства из Поднебесной, почти всеми своими экспонатами отчетливо сообщает о том, в какой именно стране произведены эти работы. Молодые китайские художники, как и их более опытные и знаменитые коллеги, озабочены прежде всего поисками национальной идентичности. Так что первое, что видит попавший на выставку зритель,— это произведения Лю Жень "Лунатики", нарядные, словно страницы календаря, виды главных национальных достопримечательностей. Правда, похожи они не столько на фотографии реальных мест, сколько на декорации компьютерной игры: стены запретного города поднимаются из пруда с лотосами, вершина Храма неба утопает в облаках, на которых пасутся белые лошади, а площадь перед напоминающим сталинский ампир зданием Народного дворца заполнили стада долгорунных белых коз. Образ китайского фэнтези дополняет снимок "Пять старцев" с запечатленными в образах шаолиньских мудрецов Марксом, Энгельсом, Лениным, Сталиным и Мао.
Куда более бережно к наследию большого советского стиля относится Мэн Цзинь в серии "Залы переговоров". В вышеозначенных местах художник снимал только разнообразные люстры — от помпезных конструкций с хрустальными висюльками и пятиконечными звездами до скромных плафонов. Эстетски распечатанные на рисовой бумаге в размытой молочно-белой гамме, они напоминают каких-то экзотических медуз. А вот Цзян Пэнйи называет свою серию компьютерных монтажей "Все в прах" и отправляет зарастать травой на помойках не только статуи Мао, но прежде всего недавние достижения китайской цивилизации — футуристические небоскребы, колоссальные автострады и, возможно, олимпийские объекты Пекина. Впрочем, от всей этой китайщины, как старой, так и новой, обязательно что-нибудь да останется на сувениры, на которые молодые китайские художники пускают национальную идею с еще большей непринужденностью, нежели старшее поколение.