"Электру" с труппой Театра на Таганке поставил японский режиссер Тадаси Судзуки. "Весь мир — больница. И все мужчины и женщины — ее обитатели" — свою теорию мироустройства Судзуки излагает из спектакля в спектакль. При этом в современном театре трудно назвать зрелища более изысканные и величавые, чем его "Дионис", "Король Лир" или "Электра".
Спектакль начинается в абсолютной тишине — по сцене беззвучно кружит посаженный в инвалидные коляски хор из шести актеров, одетых в шляпы, длинные спортивные трусы и ботинки. Любое движение и звук здесь доходят до неистовства — начавшийся с тихого ропота монолог хора доходит до нутряного крика, а движения убыстряются, пока хор не скрывается за кулисами и там, судя по грохоту, не разбивается вдребезги.
Феерический эпизод, придуманный режиссером специально для русской версии спектакля,— появление Клитемнестры, матери и заклятого врага Электры (ее играет выпускница РАТИ Нана Татишвили). Стоя на инвалидной коляске, одетая в словно изъеденную молью (символ ее душевного распада) меховую накидку, с варварскими красными бусами Любовь Селютина кажется ожившей японской гравюрой, таинственной и чуть глумливой.
Можно долго описывать каждый жест и взгляд двух по-разному сыгранных соперниц. Гневный монолог матери, сетующей на зловещие сны, Электра выслушивает почти молча, застыв в позе львенка, разрываемого изнутри бешенством и жаждущего кровавой расправы. В ее статике таится такая энергия, что кажется, вот-вот случится взрыв. Слегка скомканная сцена узнавания Электрой Ореста, пришедшего мстить матери, и само мщение, свершаемое за кулисами, происходит уже будто во сне. Напряжение спадает, музыка затихает, а медсестры раздают хору больничный обед, напоминая, что по-настоящему мщение не произошло и произойти не может: и Электра, и Клитемнестра, и Орест — соседи по психбольнице, видящие в своих фантазиях одну и ту же кровавую картину.