На своем веку уважаемый киноавтор, бывший эстрадный комик, а ныне и телеведущий Такэси Китано зарекомендовал себя во многих жанрах и во всех разочаровался. Он больше не хочет снимать ни прославившие его фильмы про якудзу, ни сентиментальные социальные истории про детей, ни традиционное кино о боевых искусствах. Вместо этого вот уже третий фильм подряд (считая "Такэсиз" и короткометражку для сборника "У каждого свое кино") Бит Такэси пускается в размышления про собственную персону и свое место в жанровой номенклатуре. Творческий кризис у него очевидно затянулся. Не понимая, о чем снимать дальше, Китано экранизирует свое непонимание. На первый взгляд кажется, что таким образом режиссер демонстрирует слабость, но только на первый. Ведь недоброжелательных критиков он так или иначе опережает на ход: прежде чем на тебя покажут пальцем и ославят сдувшимся гением, лучше признаться в этом самому. Перехватить инициативу — вот решение, достойное персонажа его ранних гангстерских фильмов, недаром же он их столько наснимал. Ведь большинство из них о правильном балансе силы и слабости.
Для начала Китано посчитал нужным объявить новую принципиальную позицию: фильмы о мафии теперь не его стезя, ибо он больше не желает иметь дело с изображением насилия. Он прекрасно понимает, что именно такие картины получались у него лучше всего, и высмеивает себя прежнего, развенчивая образ крутого мафиозного босса, которого он сыграл сам. После сюжета про крутых парней достается одному из его лучших фильмов "Затоичи" — мэтр карикатурно скачет выше головы, размахивая мечом, выпрыгивает из колодца, как черт из табакерки, и вообще очень старается свести героический смысл к анекдоту. Затем наступает черед "Кикуджиро" — сентиментальный сюжет про взросление мальчишки непринужденно превращается в стеб. С самопародией в этом фильме все в порядке — Бит Такэси слоняется от сюжета к сюжету не один, а с куклой, которая изображает его самого; ее осматривают врачи, ее непрерывно бьют, а в финале и вовсе объявляют безмозглой.
Впрочем, Китано критикует не только собственные достижения. В фильме есть пародия на неприкасаемого японского классика Ясудзиро Одзу, на традиционный японский жанр квайдан (фильмы о призраках), на американские фильмы о глобальной катастрофе, на "Матрицу". Постепенно вырисовывается сверхзадача: отмести все прежние клише и старые сюжеты и расчистить место для нового — чего именно, Китано, кажется, до сих пор и сам не знает. По его словам, пока он всего лишь экспериментирует с формой, ведь за сто лет существования кино не претерпело достаточно радикальной эволюции: "У нас нет кинематографического эквивалента кубизма или фовизма. Эта картина — моя попытка создать кинематографический кубизм, где я играю с разными жанрами кино в пределах одного фильма. У меня ощущение, что мои поиски будут продолжаться еще некоторое время". Правда, кубизм сводится к шуткам и гэгам, по большей части даже несмешным, то есть выйти за пределы традиции режиссеру не удается. Но сколько бы ни продолжались его поиски, авторитета, наработанного в традиции, достаточно, чтобы отнестись к ним с уважением.