премьера кино
На экраны вышли "Забавные игры" Михаэля Ханеке — ремейк его собственной киноленты десятилетней давности, ставшей эмблемой "нового насилия" 90-х годов. Насилие постарело, но не стало менее жутким, убедился АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Первые "Игры" прошли премьерой на юбилейном 50-м Каннском фестивале и были восприняты как европейский ответ Квентину Тарантино с его комиксовой жестокостью — настолько артистичной, что она оборачивается смехом. Правда, в те времена некоторые еще пугались всерьез. Как и перед показом "Бешеных псов", каннских зрителей предупреждали о наличии почти непереносимых сцен в фильме Михаэля Ханеке. И впрямь: даже некоторые закаленные профессионалы не выдержали и покинули просмотр за четверть часа до финала, спасаясь в баре за бокалом виски.
Все начинается с визита в загородный дом соседских гостей, явившихся одолжить четыре яйца для омлета, а оборачивается тотальным истреблением целого семейства. Милые гости оказываются садистами и головорезами, о чем пару часов назад не подозревали, кажется, они сами: настолько спонтанны их реакции. Даже если убийцы действовали по дьявольскому сценарию, он выполнен с полным ощущением импровизации и пылким вдохновением зла. Постепенно проницательный зритель начинает прочитывать совсем другой сюжет. Догадывается, что не случайно хозяева соседской виллы, находящиеся в двух шагах, никак не проявляют себя: просто-напросто их уже нет в живых. А завтра с утречка вошедшие во вкус гости будут жарить свой омлет еще у одной семьи по соседству.
Кровавая коррида разыгрывается на фоне окультуренной природы и одичавшей культуры, которая рвется из постоянно включенного в доме телевизора. Кино, телевидение и видео (интернет еще не стал тогда родным) воспринимаются как злые гении. Когда одна из жертв хватает ружье и расправляется с негодяем, зал ликует. Но это всего лишь всплеск шаловливого воображения; пленка отматывается назад, действительное вытесняет желаемое, и мы опять видим безнаказанную оргию изощренных зверств. И фортуна, и сакральные фетиши современного мира (типа промокшего и разрядившегося мобильника) всегда на стороне убийц, а не жертв.
"Делать кино, переполненное насилием, с целью разоблачить его, все равно что снимать фильмы о вреде порнофильмов с большими иллюстративными фрагментами. Надо быть честным и тогда просто снимать порно" — так сформулировали свои аргументы противники картины. "Забавные игры", по словам Ханеке, не триллер, а "фильм о триллере". И вот режиссер снял англоязычный ремейк "Забавных игр" — проект, из-за которого он два года назад кинул Московский фестиваль, где должен был возглавить жюри.
В оригинальной версии играли почти неизвестные миру австрийские и немецкие актеры; только впоследствии Ульрих Мюэ, звезда театра ГДР, прославился в фильме "Жизнь других" ролью офицера "Штази", перековавшегося в диссидента. Фильм был пропитан священной ненавистью Ханеке к своей родине, истеричке-мазохистке и лицемерной жертве, беременной нацизмом. От картины исходил трупный запах венского акционизма и австро-венгерского декаданса.
Ничего подобного нет в американском варианте того же сюжета, хотя это его почти покадровая реконструкция и смотреть ее, особенно без подготовки, все равно стремно. Ханеке воспроизводит себя со скрупулезностью маньяка и перфекционизмом гения, способного дважды войти в одну и ту же воду. Рецензенты этой картины увидели разницу между оригиналом и репликой только разве в уменьшившемся размере мобильного телефона. Однако внутреннее отличие огромно, а акценты расставлены гораздо грубее и определеннее.
В ролях хозяев дома снимались Тим Рот и Наоми Уотс, а одного из негодяев в зловеще белой теннисной форме играет Майкл Питт, что сразу сообщает всему делу привкус Голливуда. Но ненавидящий его режиссер этим, кажется, нисколько не смущен. Он пользуется языком вражеского мейнстрима, чтобы завуалировать свой конструктивизм. А чтобы "фильм о триллере" не превратился просто в триллер, Ханеке заставляет своих героев пародировать те объяснения насилия, которые давно его бесят: "Он стал убийцей, потому что его недолюбила мама". Насилие в фильмах этого режиссера интригует и парализует загадочностью, ускользающей от оценок иррациональной природой — при внешней сухости и конкретности изложения "истории". Ужас многократно усугубляется тем, что ханекевские "триллеры" статичны, безжанровы и бессюжетны; их герои убивают просто так, не из мести или корысти, и чаще всего даже не получая от этого процесса развлечения или удовольствия. Это — настоящие поэты насилия, ангелы истребления, столь же мифологичные, как шахиды, но при этом еще и блистательно очищенные от идеологии. Просто — почему бы и нет?
Ханеке договаривает то, чего не договорил в первой версии "Забавных игр", которая в силу своей иноязычности не имела шансов дойти до Америки. Новая — дошла, хотя большого коммерческого успеха не имела. "Новое насилие", прущее из телевизора, стало после 11 сентября старым и привычным. Ремейк напоминает ночной кошмар: когда-то вас изнасиловали в особо извращенной форме, а теперь вам снится, что кодла насильников состояла сплошь из голливудских звезд.