Совершенный разгон парламента немедля поставил власть перед новой, куда более сложной задачей капитальной реорганизации системы местного самоуправления. Изнемогающая в попытках как-то упорядочить земское устройство России, постсоветская власть в обозримом будущем может решиться на упразднение унаследованного от советской власти национально-территориального деления и отважиться на перекройку российской карты по губернскому принципу.
Что продлило труды и дни Руслана Имрановича
О роспуске российского съезда народных депутатов как близкой политической реальности начали поговаривать практически сразу вслед за тем, как эта судьба постигла их союзных коллег, т. е. в сентябре 1991 года. В качестве курьеза отметим, что, говоря как бы от имени президента, этим аргументом тогда пользовался сам Хасбулатов, призывая депутатов к большей умеренности. От первых разговоров до воплощения их в жизнь прошло два года. В зависимости от своего отношения к президенту, ВС, гайдаровской реформе, ex-СССР и т. д. аналитики различно объясняют длительность интервала между разговорами и их реализацией, однако в одном сходятся практически все: политическое бытие российского депутатского корпуса существенно продлилось за счет того, что никто не знал, как отреагирует на его упразднение российская провинция. А поскольку у всех был на виду красочный пример СССР, разлезшегося после путча 1991 года как мокрая газета, экспериментировать без крайней надобности очень не хотелось.
Проблема усугублялась еще и тем, что разогнать съезд, не вызвав при этом немедленного расползания России в манере СССР 1991 года, было вовсе недостаточно. В стране фактически существовало две властные вертикали — советская и правительственная; двоевластие, как модная болезнь, распространялось от Москвы до самых до окраин; и возможный разгон съезда понимался всеми — и Хасбулатовым, которого это обнадеживало, и Ельциным, которого это обескураживало — лишь как прелюдия к неизмеримо более серьезной (потому что глобальной) реформе местного управления, без которой ни о каком серьезном восстановлении управляемости государством не могло быть и речи, хотя бы обессиливающий государство конфликт между президентом и парламентом и закончился.
Авгиевы конюшни
Официально государство именовалось Российской Федерацией, но минимальная попытка понять его федеральное устройство склоняла к тому, чтобы определить это устройство как "Российское Черт Знает Что".
Субъекты федерации делились на первосортных — бывшие автономные, а ныне сплошь суверенные национальные республики, в подавляющем большинстве которых, однако, титульная нация составляла сугубое меньшинство на фоне русского большинства — и второсортных — области, которые не имели законного конституционного права играть в суверенитет и платить федеральные налоги по своему усмотрению. В последнее время русские области, которым это начало надоедать, стали самолично производить себя в республики.
Способ центрального управления регионами был не менее многообразен: где-то сидели назначенные президентом главы администраций, где-то — выборные губернаторы, где-то — суверенные президенты, каждый из которых, в свою очередь, находился в более или менее запутанных отношениях с местным советом.
Стало уже почти привычным, когда регионы делились на пропрезидентские и антипрезидентские и в отношениях с Кремлем и Белым домом вели себя соответственно. Доходило до того, что общаться с народом и начальством Ельцин ездил как бы в свои регионы, а Хасбулатов — в свои.
Наконец, разграничение полномочий между центром и регионами также плохо поддавалось пониманию, поскольку даже на федеральном уровне существовала уйма правовых коллизий между различными законодательными актами на эту тему; если же учитывать и акты местной власти, понять что-либо в этом клубке коллизий было вообще невозможно.
Генрих VIII, Людовик XI и Борис II
Административное устройство России являет собой такие авгиевы конюшни, что при самом упрощенном взгляде на вещи задача правителя оказывается как минимум трехуровневой. Нужно:
а) решить задачу собственно конституционной реформы — повторить на нижних ступенях административной лестницы столичный опыт десоветизации, т. е. видоизменить модель разделения (или слияния) властей;
б) установить какие-то осмысленные правила взаимоотношений между Москвой и землями, попытаться превратить Россию из рыхлого конгломерата регионов в регулярно устроенное государство, где в рамках своей компетенции (объем компетенции — другой вопрос) центральное правительство владеет всей вертикалью власти, т. е. решить проблему федерального (земского, административного) устройства страны;
в) отрегулировать взаимоотношения между регионами в смысле большего их равноправия, устранив (или хотя бы смягчив) деление регионов по сортам, т. е. что-то сделать с национальным (он же — межрегиональный) вопросом.
Продолжение читайте на стр. 4