Вклад «Западный»

Западные компании все чаще привлекают инвестиции из фондов развивающихся стран. К чему может привести передел финансового влияния в мире, по материалам последних исследований* выяснил Игорь Федюкин.

Еще один ведущий западный банк списывает убытки и, чтобы не сесть на мель, привлекает дополнительный капитал. В конце июня о дополнительном выпуске своих акций объявил британский Barclays, которому срочно понадобилось £4 млрд. Среди покупателей — ни одного американского или европейского инвестора, зато больше половины допвыпуска приобретают Катарское инвестиционное управление, Challenger (личный фонд катарского монарха) и сингапурский фонд Temasek. Это типичные суверенные фонды — государственные инвестиционные компании из развивающихся стран, которые стали в последнее время основными покупателями на западных распродажах подобного рода.

Появление на рынке богатых иностранцев, распоряжающихся миллиардами и скупающих все вокруг, всегда вызывает, мягко говоря, беспокойство. В конце апреля специальные слушания, посвященные суверенным фондам, прошли в сенате США. Сенаторам напомнили, что совсем недавно Citigroup продала пакеты своих акций фондам ADIA из Абу-Даби, сингапурскому GIC и кувейтскому KIA, а корейский KIC, Temasek и упоминавшийся уже KIA вложили значительные средства в Merrill Lynch. За период с августа 2007 года, когда ипотечный кризис стал несомненным фактом, американские финансовые компании привлекли капитал на $100 млрд. За это же время зарубежные суверенные фонды вложили в американскую финансовую отрасль $30 млрд, из них $17 млрд — собственно в банки. Выступавший в сенате представитель Федеральной резервной системы США говорил о том, что в связи с этими инвестициями возникают "серьезные политические вопросы".

Эксперты говорят о новой эпохе в мировой экономической истории. Суверенные фонды — это символ "масштабного перераспределения экономического и финансового влияния" в мире, писал в январе в своем докладе Хавьер Сантиско, ведущий эксперт Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Развивающиеся страны становятся не просто самостоятельными, но и ведущими финансовыми центрами, все чаще выступая в роли не кредитуемых, а кредиторов для остального мира, в том числе и для развитых стран. В начале 2000-х развивающиеся страны как группа впервые экспортировали больше капитала, чем импортировали. Это объясняется целым рядом факторов, в первую очередь высокими ценами на энергоносители и другие сырьевые товары, экспортируемые этими странами, а также бурным экспортно ориентированным ростом экономик таких государств, как Китай, Сингапур, Тайвань. Парадоксальным образом сказался здесь и финансовый кризис 1998 года, научивший правительства развивающихся стран осмотрительности: получив тогда болезненный урок, они предпочитают не проедать сверхприбыли, как это было 15-20 лет назад, а откладывать их на черный день.

В результате финансовые игроки из этих стран рассматриваются сегодня на равных с ведущими западными финансовыми компаниями, хотя надо признать, что даже самый крупный из них, ADIA из Абу-Даби с активами $875 млрд, пока заметно отстает от ведущих западных частных фондов, Barclays Global Investors ($1,85 трлн) и State Street Global Advisors ($1,75 трлн). Однако чрезвычайно быстрый рост этих фондов не мог не вызывать определенные опасения в развитых странах, тем более что многие из этих фондов контролируются не просто иностранными правительствами, но государствами не слишком демократичными и не всегда проводящими в отношении Запада безусловно дружественную политику.

Суверенные фонды Китая, России или арабских монархий привлекают к себе сегодня повышенное внимание, но вообще-то мир государственных инвестиционных фондов ими не ограничивается. Оливия Митчелл из Университета Пенсильвании и ее коллеги выделяют в своей новой работе три основных типа контролируемых государствами финансовых игроков: это валютно-резервные (то есть стабилизационные) фонды, собственно суверенные фонды и, наконец, государственные пенсионные фонды. Все эти фонды в принципе похожи, поскольку управляют от имени государства принадлежащими ему активами, и суверенные фонды развивающихся стран здесь являются вовсе не самыми крупными: лидирует среди госфондов японский пенсионный фонд с активами $912 млрд, к лидерам относится и норвежский пенсионный фонд ($300 млрд). История крупнейших государственных пенсионных фондов насчитывает десятилетия. Например, Трастовый фонд социального страхования в США был создан еще в 1940 году, Сингапурский пенсионный фонд в 1955 году, Фонд социального страхования в Дании — в 1964-м.

Однако именно суверенные фонды чаще всего привлекают к себе внимание прессы, и объясняется это их инвестиционной стратегией, которая, в свою очередь, определяется их предназначением. Стабилизационные фонды создавались с прицелом на необходимость быстрого реагирования на валютные кризисы и потому отличаются высокой ликвидностью своих активов: они вкладываются в основном в краткосрочные облигации или фьючерсы на различные сырьевые товары. Пенсионные фонды обычно в гораздо меньшей степени заинтересованы в высокой ликвидности своих активов, но инвестируют преимущественно в инструменты, деноминированные в их же собственной национальной валюте, потому что именно в этой валюте деноминированы их обязательства, то есть пенсии, которые они выплачивают гражданам. Кроме того, пенсионные фонды как в силу традиций, так и в силу прямых законодательных ограничений часто концентрируются на государственных облигациях. Например, средства американского Трастового фонда социального страхования, а это почти $2 трлн, вложены исключительно в специально для этого выпущенные и не торгуемые на рынке гособлигации США. Суверенные же фонды привлекают к себе особое внимание потому, что преследуют долгосрочные цели: если у пенсионных и стабилизационных фондов есть вполне конкретные обязательства, то задача суверенных фондов — заботиться о сохранении и приращении излишков на радость будущим поколениям граждан. Соответственно, и инвестируются они в стратегические активы, как правило, за рубежом.

Митчелл с коллегами приводят в своей работе несколько имеющихся на сегодня оценок совокупного размера этих фондов, но оценки эти сильно разнятся. Согласно одной из них, только суверенные фонды управляли, по состоянию на прошлый год, от $1,5 трлн до $3,1 трлн. Согласно другой оценке, 20 ведущих суверенных фондов, вместе взятые, стоят $2 трлн, еще $4 трлн приходится на фонды, управляющие золотовалютными резервами. Еще один автор приходит к выводу, что активы суверенных и государственных пенсионных фондов мира составляют $3 трлн. Однако все эти авторы сходятся в том, что стабилизационные и государственные фонды по своему размеру намного превышают собственно суверенные фонды, а те, в свою очередь, уже обошли так называемые хедж-фонды — ведущих частных финансовых игроков. Иными словами, вызывающие столько волнений суверенные фонды незападных стран — это, конечно, важные игроки, но говорить об их абсолютном доминировании на мировом финансовом рынке пока не приходится.

Точная цена вопроса, однако, известна лишь приблизительно, и это не случайно. Суверенные фонды известны своей непрозрачностью: сами они, как правило, не рассказывают о своих сделках, не раскрывают размера и структуры своих портфелей. Самые дисциплинированные из них, например Норвежский пенсионный фонд, обнародуют общие принципы своей инвестиционной деятельности, которые к тому же закреплены в законе, и (со значительной задержкой) общие показатели прибыльности. Про некоторые же ближневосточные фонды неизвестно почти ничего. Кроме того, инвестируя в компании развитых стран, суверенные фонды стараются структурировать свои сделки так, чтобы не подпадать под требования регулирующих органов о раскрытии информации. Например, приобретают пакеты менее 10% или даже 5% акций. Подобное поведение объясняется не только общей скрытностью — оно вполне разумно, если учесть политическую значимость инвестиционных решений, принимаемых государственным фондом. Но популярности суверенным фондам подобная непрозрачность не прибавляет.

Очевидно, однако, что в будущем суверенные фонды будут играть все более ощутимую роль в мировой финансовой системе. Год назад Стивен Джен, аналитик инвестиционного банка Morgan Stanley, предсказывал, что к 2015 году совокупные активы суверенных фондов вырастут с тогдашних $2,7 трлн до $12 трлн. Уже к концу 2011 года, согласно прогнозу, они обгонят по размеру золотовалютные резервы всех стран мира. При этом все более заметную роль будут играть суверенные фонды стран, не являющихся нефтеэкспортерами, в первую очередь азиатских, в частности Китая. Доля зависимых от нефти суверенных фондов к 2015 году упадет до менее чем 50% от их общего объема, а китайский суверенный фонд выйдет на первое место в мире уже в 2009 году.

Как предрекает Джен из Morgan Stanley, растущая активность суверенных фондов будет вызывать все более серьезные опасения в западных странах, тем более что меняется и их инвестиционная стратегия. "В 1980-х годах японские инвесторы скупали американскую недвижимость,— пишет он.— В начале 2000-х русские инвесторы скупали футбольные клубы". Сейчас, однако, суверенные фонды интересуются в первую очередь даже не теми активами, которые обещают наибольшую финансовую отдачу, а теми, которые дают доступ к технологиям и знаниям, которые напрямую трудно купить или воспроизвести. Поэтому первоочередными объектами для вложения средств суверенных фондов станут компании высокотехнологичных отраслей и финансового сектора, считает Джен. Сегодня многие эксперты опасаются, что чрезмерная активность суверенных фондов подорвет финансовую глобализацию: развитые страны будут закрывать двери перед носом нежеланных покупателей, а это, в свою очередь, вызовет ответные меры со стороны развивающихся стран. Однако не менее вероятен и другой сценарий: вкладывая свои средства в экономику других государств, страны--хозяйки суверенных фондов и сами попадут от них в существенную зависимость.

*Исследованы работы: С. Джен. "Каких размеров достигнут суверенные фонды к 2015 году?"; О. Митчелл, Д. Пиготт, К. Кумру. "Управление государственными инвестиционными фондами: передовые подходы и новые задачи"; Х. Сантиско. "Суверенные фонды экономического развития".

*По состоянию на 2007 год.

Источник: О. Митчелл, Д. Пиготт, К. Кумру. "Управление государственными инвестиционными фондами: передовые подходы и новые задачи".

*По состоянию на 2007 год.

Источник: О. Митчелл, Д. Пиготт, К. Кумру. "Управление государственными инвестиционными фондами: передовые подходы и новые задачи".

*По состоянию на 2007 год.

Источник: О. Митчелл, Д. Пиготт, К. Кумру. "Управление государственными инвестиционными фондами: передовые подходы и новые задачи".