Элиа Казан называл "Сапату" автобиографическим фильмом. Казалось бы, где Сапата, а где Казан. Эмилиано Сапата (1879-1919) — "мексиканский Махно", крестьянский командарм, отказавшийся от власти, убитый предателем, икона антиглобалистов. Казан — великий режиссер, гуру американской актерской школы. Но в 1952-ом он чувствовал себя Сапатой, достигшим всего, изменившим себе, не умеющим распорядиться удачей: апогеем кризиса стали показания, которые он, заслужив вечное презрение "левых", дал сенатору Маккарти на друзей-коммунистов. "Сапата" — это не вестерн, несмотря на знойный антураж, и не байопик: Казана обвиняли в том, что он сделал бандита ангелом, а идеалиста убийцей. Скорее, это трактат о тщете и неизбежности революции. В прологе Сапату (Марлон Брандо), главу делегации пеонов, брал на заметку, как смутьяна, диктатор Диас, в середине сам Сапата готов покарать таких же пеонов, страдающих уже от революционной власти. Но больше всего страдает он от неграмотности: жалобы на нее восхитительно фальшивы в устах Брандо, презрительно, по-битнически бормочущего текст роли.