Вчера председатель правительства приехал в РАО РЖД и пообещал подписать программу развития отрасли до 2030 года. Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ считает, что сказал как отрезал 14 трлн рублей.
Приехав в вычислительный центр РАО РЖД, Владимир Путин увидел Александру Буратаеву. И оказалось, что бывших телеведущих не бывает.
— А вы что тут делаете? — искренне удивился премьер.
Он, видимо, имел в виду, что телеведущая (которой Александра Буратаева перестала быть несколько лет назад) пришла туда, где ее не должно быть.
— А я пресс-секретарь Владимира Ивановича (Якунина, президента РАО РЖД.— "Ъ")! — сказала Александра Буратаева с такой гордостью, с какой пресс-секретарь премьера Дмитрий Песков не говорит про место своей работы.
— А, ну ладно...— сказал премьер.
Ситуация для него перестала быть противоестественной.
Владимир Путин вместе с Владимиром Якуниным осматривал стенды, повествующие о стремительном развитии отрасли. Президент РАО РЖД жаловался только на то, что сильно выросли цены на металлопродукцию.
— Есть такой "Алтайвагонзавод", который нам не принадлежит,— с не так уж хорошо скрытой досадой сказал Владимир Якунин.— Но его продукция нам нужна. А завод не может выпускать продукцию, потому что нет литья для комплектующих, литье дорогое...
Конечно, глава РАО РЖД имел виды на этот завод. И не исключено было, что он мог прямо тут решить эту проблему (которая для "Алтайвагонзавода" проблемой, очевидно, не является). Глава монополии в этот момент и был ею: он хотел иметь у себя все плюс "Алтайвагонзавод".
— Нет литья у них? Монополисты цены повышают? Значит, монополия — это плохо? — переспросил премьер.
— Не всегда,— поколебавшись, сообщил Владимир Якунин.
— Конечно. Когда своя — хорошо,— засмеялся премьер, а вместе с ним и переназначенный накануне на пост президента РАО РЖД Владимир Якунин, который к тому же понял, что "Алтайвагонзавода" ему пока, похоже, не видать.
Господин Путин осмотрел еще диспетчерский центр, недолго наедине поговорил с Владимиром Якуниным и со второго этажа спустился с ним к ветеранам стального пути и первопроходцам железнодорожной колеи. В небольшом зале на столе, крытом белыми скатертями, стояли металлические подстаканники с тонкими стаканами. Чай уже больше получаса эпически стыл в них.
Но они не замечали этого. Не только ветераны, а и молодежь сидели вперемежку за этим столом, и мне казалось, их уже немного покачивает от волнения перед приходом Владимира Путина. Не хватало только мерного постукивания колес по стыкам рельсов. И курицы вареной, обляпанной внутренними полосами газеты "Гудок" или, вернее, "Коммерсантъ", тоже не хватало. Но уже казалось, что сейчас войдет Владимир Путин — и все эти люди тронутся.
Но сначала вошли вице-премьер Сергей Иванов и министр транспорта Игорь Левитин. Вице-премьер без тормозов, с каким-то яростным облегчением ударился в воспоминания о том счастливом времени, когда вагоны были не только общие, плацкартные, купейные и СВ, а еще и мягкие.
Кто-то из молодых возразил ему, что ведь СВ — это и есть мягкие, а Сергей Иванов покачал головой.
— Э, нет... Мягкий — это почти купейный, но с диванами...— со светлой грустью вздохнул Сергей Иванов о вагонах тридцатилетней давности.
И он посмотрел на одного из ветеранов. Тот медленно покачал головой. Глаза его, мне казалось, туманились.
Я подумал, что разговор о транспортной "Стратегии-2030" не с этого бы надо начинать.
— А еще,— необыкновенно оживился Сергей Иванов,— я недавно ездил на электричке с Савеловского вокзала (в Шереметьево-2 по новой дороге, на той самой электричке, которая на обратном пути сломалась.— А. К.). Я был поражен — люди перебегают дорогу прямо под носом у электрички!
— Люди — они такие...— сочувственно отозвался кто-то.
На этом наличные воспоминания о железной дороге у вице-премьера оказались исчерпанными. Впрочем, через несколько минут в дверях началось движение, и Игорь Левитин и Сергей Иванов встали, понимая, что сейчас войдет премьер. Но вошел только Владимир Якунин. Так что они невольно отдали ему должное.
Не успели все они сесть, как в зал зашел и в самом деле Владимир Путин, который очень обрадовался стаканам в подстаканниках. Присутствующие тут же стали пить чай. Характерно, что ни один железнодорожник при этом не вынул ложку из стакана. Очевидно, в этом состоял какой-то генетический железнодорожный форс: безусловно, пить чай на ходу с ложкой, все время целящейся и регулярно стреляющей в глаз,— это профессиональный экстрим.
— Сегодня мною будет подписана стратегия развития транспорта до 2030 года,— заявил премьер.
— Эт-т-о!..— произнес Владимир Якунин и зааплодировал. Через мгновение аплодисменты стали бурными и продолжительными.
Господин Якунин как действующий глава РАО РЖД, конечно, лучше ветеранов и молодежи понимал цену вопроса. Она составляла 14 трлн рублей.
— Таких компаний у нас не много,— продолжил Владимир Путин, как будто возвращаясь к теме естественных монополий.— Единая железнодорожная система сохранила, по сути, целые сегменты российской экономики... Была другая ситуация. А сейчас наши возможности возросли, планируем на 22 года вперед...
Он вкратце рассказал о том, как понимает "Стратегию-2030":
— Железная дорога станет больше на 22 тыс. км, снизится энергопотребление, улучшится качество обслуживания... на что я очень надеюсь... Важно, чтобы эти задачи не пропадали из поля зрения первых лиц. Как только пропадает, сразу все умирает!
Владимир Путин лишний раз подтвердил, что он и сам держит страну в режиме ручного управления, и другим советует.
Владимир Якунин попросил выступить председателя совета ветеранов РАО РЖД Анатолия Сиденко. Тот откликнулся с радостью и долго говорил о том, что руководители РАО РЖД своей заботой дошли уже до пенсионера линейной станции (это, видимо, уже своего рода тупик, дальше ехать некуда) и что в России уже 26 детских железных дорог, где подростки работают машинистами.
— Единственное, что хотел сказать,— решившись, произнес Анатолий Сиденко.— Закрываются культурные учреждения на линейных станциях! Это никуда не годится! Куда податься молодежи вечером? Как удержать ее?! А ведь мы с вами,— взглянул он на Владимира Путина,— и на танцы ходили, в кружках участвовали, и в клубе были...
Он продолжал страдальчески смотреть на премьера, так что тому не оставалось ничего, кроме как горестно кивнуть.
— Это единственный контингент,— заявил Владимир Якунин, с гордостью глядя на ветерана,— который не менжуется и говорит как есть.
Владимир Якунин был, очевидно, удовлетворен критикой, прозвучавшей из уст Анатолия Сиденко: глава РАО РЖД, разбирающийся в своих делах, понимал, что есть и другие причины для критики его ведомства, в том числе и пенсионерами, которые тоже разбираются в его делах и которым, в отличие от него, терять нечего, кроме таких встреч.
Глава РАО РЖД дал слово бывшему министру МПС Валерию Бутко, который признался, что, когда он, еще в глубокое советское время, был начальником главка, "ремонт на дорогах был в пятницу и в понедельник, и других окон не было и не могло быть, и все это знали".
— А сейчас "окна" даются каждый день,— заявил он.
Владимир Якунин напрягся. Речь шла уже не о том, как занятиями в кружках и клубах удержать молодежь на линейных станциях.
— У нас 17 тыс. "просроченных" километров,— сказал он, имея в виду, что их надо ремонтировать.— Готов потом сесть и поговорить с вами об этом...
Но Валерий Бутко был, кажется, не готов.
— Правильно,— поддержал его премьер, почувствовав, видимо, опасность, грозящую господину Бутко от этого разговора.— Надо не все что попадя ремонтировать, а с помощью технологий, с помощью датчиков...
Премьер хотел участвовать в этой беседе на равных.
— Скорость нужно ограничивать,— буркнул господин Бутко.— Чтобы не получилось как на Забайкальской дороге (на днях там сошел с рельсов состав.— А. К.).
— Да там, наоборот, все было слишком хорошо,— возразил Владимир Якунин.
— Ну да, только поезд сошел с рельсов,— согласился премьер.
Еще один ветеран, Герой соцтруда Виталий Соснин, привел всем в пример Карла Маркса с его умением видеть то, что временем закрыто, и с идеей о том, что на смену хорошему обязательно приходит лучшее (при этом он примирительно глядел и на бывшего министра МПС, и на президента РАО РЖД).
— Но как можно дорогу лишать строителей! — вдруг возмутился он.— И ОРСы (отделы рабочего снабжения.— А. К.) были. А теперь их нет! Был у железнодорожников свой строительный трест, так мы в Перми этим трестом вагонное депо построили! У железной дороги были тысячи коров, овец! И их тоже больше нет!
Он горевал по ним как по близким родственникам. И боль его была отчего-то так понятна в этот момент. Хотелось на эти 14 трлн восстановить и многотысячное поголовье, и ОРСы, и тресты...— только бы этот искренний пожилой человек со звездой героя на груди так не убивался.
— Хотя я хочу сказать, что Владимир Иванович культурный человек,— все-таки за здравие закончил Виталий Соснин.— Но я все-таки не пойму: строители трубы укладывали десять лет еще при мне, а вода в них так и не пошла...
Про тресты Владимир Путин еще мог что-то сказать: монополии выгодней заказывать строительные работы профессионалам.
А вот про коров, овец и трубы так и не нашелся.