Завтра открывается Московский кинофестиваль. А три дня назад закрылся сочинский "Кинотавр" — национальный фестиваль российского кино. Режиссеры, продюсеры, кинематографисты других профессий и журналисты, пишущие о кино, живут этим летом в режиме нон-стоп. Многие гости ММКФ поедут в Петербург, где параллельно пройдет Фестиваль фестивалей. Другие устремятся в Карловы Вары на фестиваль, традиционно конкурирующий с Московским. В конкурсе там будет участвовать от нас фильм "Пленный" Алексея Учителя. Еще через несколько дней начнется "Золотой абрикос" в Ереване.
А там не за горами Локарно и Венеция — фестивали, на которые сегодня идет активный отбор фильмов, в том числе и российских. Все, конечно, стремятся попасть в Венецию, но вакантных мест там мало. Те, кто не попадет, сохраняют шансы быть представленными на других сентябрьских фестивалях — в Монреале, Торонто и Сан-Себастьяне. Или во Владивостоке, где сразу после Венеции стартует набирающий силу фестиваль "Тихоокеанский меридиан".
Несмотря на столь напряженный фестивальный график, по-прежнему есть желающие воткнуться в него с новыми проектами. По-прежнему плодятся планы большого фестиваля в Петербурге. Один так и не состоялся на Дворцовой площади, другой, не менее амбициозный, объявлен в интернете под названием "Киноассамблея": он должен был открыться прямо в разгар "Кинотавра", а завершиться во время ММКФ с почетными зарубежными гостями, от имен которых можно упасть и не встать. Впечатлил и состав жюри, в котором я обнаружил наряду с Андреем Смирновым и Аллой Суриковой и себя самого с фото и подробной биографией. Единственное упущение: организаторы фестиваля забыли оповестить о своих планах самих участников, членов жюри в том числе. При каких условиях фестиваль становится стимулом для развития киноискусства и кинобизнеса, площадкой для плодотворного общения, творческой лабораторией и инструментом экспертизы кинопроцесса? А при каких — праздным мероприятием для освоения бюджета?
С другой стороны, где как не на международных фестивалях можно понять, способны ли мы установить равноправный диалог с киномиром или обречены играть роль его экзотического и архаичного компонента. На "Кинотавре" прошла дискуссия "From Russia with Love" с участием российских продюсеров и кинокритиков, а также зарубежных экспертов и представителей ФИПРЕССИ. На ней столкнулись мнения оптимистов и пессимистов. Первые говорили о том, что российская киноиндустрия выходит из фестивального и арт-хаусного гетто, после прецедента "Ночного дозора" пробивается в большой международный прокат, на рынок DVD, одним словом, мало-помалу завоевывает мир. Их оппоненты напоминали, что успехи пока цифрами в рейтингах мирового бокс-офиса не подтверждаются, а имидж российского кино за рубежом по-прежнему связан со стопроцентно авторским кино типа того, что делают Александр Сокуров или Андрей Звягинцев. Но и пессимисты вынуждены признать, что прежняя монолитность понятия "русское кино" осталась в прошлом.
Программа нынешнего "Кинотавра" показала, что даже внутри российского арт-хауса, некогда более или менее однородного, возникает водораздел. С одной стороны, "Шультес" Бакура Бакурадзе (фильм-победитель фестиваля), "Нирвана" Игоря Волошина и "Все умрут, а я останусь" Валерии Гай-Германики. Все они так или иначе связаны с модными трендами европейского кино, прежде всего с новыми формами парадокументального реализма. Не случайно эти картины (как и "Тюльпан" Сергея Дворцевого, чья российская премьера состоится на ММКФ) уже прошли в Канне или Берлине, причем снискали заметный успех и призы.
Одна зарубежная гостья "Кинотавра" честно сформулировала свое недоумение: в новых российских фильмах, прекрасно снятых, с отличной игрой актеров, с большими бюджетами ей не хватило чего-то важного, к чему она привыкла и чего ожидала. Например, русской зимы: ведь подавляющее большинство наших картин снимается в летний период. В хвалебной рецензии на фильм "Все умрут, а я останусь", опубликованной в газете Variety во время Каннского фестиваля, этой ленте про трех шкодливых школьниц приписано "касание традиции Тарковского". Что, разумеется, пальцем в небо, зато попадает в клише восприятия русского кино и соответствует заверениям иностранных экспертов в том, что "чем в большей степени фильм русский, тем выше его шансы на международный успех".