Некролог
Скончался классик советской литературы Чингиз Айтматов. Об этом вчера сообщило немецкое информационное агентство ДПА со ссылкой на информацию клиники в баварском Нюрнберге, где 79-летний писатель проходил лечение. Он был госпитализирован с диагнозом "почечная недостаточность" в середине мая, находясь в Казани на съемках фильма по своему роману "И дольше века длится день". Причиной смерти медики называют "последствия тяжелой формы воспаления легких, которые привели к отказу легких".
В 2000 году в Москве вышел призванный подвести итоги целого столетия фундаментальный словарь "Русские писатели ХХ века". В нем не оказалось ни Василя Быкова, ни Геннадия Айги, ни Чингиза Айтматова: хотя вклад каждого из них в русскую словесность признавался, все они были признаны "национальными" писателями. И вскоре именно они стали уходить один за другим — сначала не стало Василя Быкова, потом Геннадия Айги. Теперь умер Чингиз Айтматов, и с его смертью, безусловно, завершился и сам имперский период русской литературы. Символично, что даже комитет по выдвижению Чингиза Айтматова на Нобелевскую премию недавно был создан не на территории бывшего Советского Союза, а в Турции — там тюркоязычного писателя признали почти своим.
Сам писатель числил себя выходцем из "билингвистской гавани", "двойной" родиной называл "российско-азийскую" среду. Он, последние годы проживший и проработавший в самой что ни есть европейской среде, признавал глобализацию всеобъемлющим процессом, но считал, что долг современных интеллектуалов — сохранять свои национальные культуры. Он радовался, что его книги уже почти полвека активно переводят и издают по всей Европе, но каждый год обязательно участвовал и председательствовал в жюри Русской премии, поддерживая тех, кто продолжали писать по-русски в бывших советских республиках. На последнюю церемонию этой премии он уже не смог приехать по состоянию здоровья, но записал видеообращение, в котором с упорством писателя старой закалки по-прежнему говорил о могуществе литературы.
Эту свою позицию он отстаивал всегда. Он сразу подключил свое творчество к мощнейшему мифологическому источнику, и этот источник давал ему бесконечную энергию. Писатель признавался, что его не смущают упреки в архаичности, и с удовольствием рассказывал историю о том, как после выхода романа "Плаха" встретил на московской улице женщину, которая, поздоровавшись с ним на вполне человеческом языке, вдруг представилась придуманной им волчицей из того самого романа: "Я — Акбара". Именно сочетание мифологической возвышенности и человеческой доверительности и принесло успех уже самым первым его произведениям.
Его звезда взошла во времена "оттепели". Он, сын репрессированного киргизского коммуниста, окончил зооветеринарный техникум, Киргизский сельскохозяйственный институт, а затем поступил на Высшие литературные курсы в Москве. Начал печататься с 1950-х. Причем успех сразу стал международным (повесть "Джамиля" вызвала восторг Луи Арагона) плюс еще усилился благодаря кинематографу, когда "Первого учителя" экранизировал Андрей Михалков-Кончаловский. Еще одна экранизация (их было и еще несколько), "Бег иноходца", вдохновила Владимира Высоцкого на, пожалуй, самую знаменитую его песню. Затем появилась экзистенциальная притча "Белый пароход". В конце 1970-х Чингиз Айтматов стал негласным лидером литературы всей страны. Инсценировки его повестей и рассказов шли на многих театральных сценах, в репертуаре Большого театра появился даже балет "Асель", созданный по мотивам повести "Тополек мой в красной косынке". А в 80-е, ровно в тот момент, когда Горбачев сказал, что общечеловеческие ценности важнее классовых, был опубликован айтматовский роман "И дольше века длится день".
Конечно, не все в его творчестве было ровно: последний роман, написанный вдалеке от родины, был встречен довольно холодно. Историки литературы, может быть, припишут Чингизу Айтматову некоторую ангажированность. Но даже самые критически настроенные из них не смогут не признать труднодостижимое в наши времена величие созданных им произведений. Это величие состоит хотя бы в том, что его творческие взлеты каким-то удивительным образом совпадали, и совпадали совершенно органично, с кульминациями нашей политической истории. В этом живом сочетании острой актуальности с обращением к глубоким, архаическим пластам культуры, национального колорита — с ясностью общечеловеческого звучания была подлинная магия. Секрет этой магии он унес с собой.