АЛЕКС ЛАХМАНН, коллекционер русского искусства и владелец галереи в Кельне, предоставил на выставку "Время собирать..." часть своей коллекции русской фотографии модернизма. ТАТЬЯНЕ Ъ-МАРКИНОЙ он рассказал о своем отношении к русским музеям и русским коллекционерам.
— Как вы думаете, почему выставка русского искусства из частных коллекций такого масштаба состоялась именно сейчас?
— Видимо, потребность накопилась, ведь музеи в России еще никогда не устраивали выставок такого объема из частных коллекций. Отношение к частному коллекционированию в России настороженное. Это связано с коммунистическим прошлым, когда частные коллекции можно было отбирать. Интернациональные традиции музейного коллекционирования здесь или своеобразно понимаются, или совсем не понимаются. Музеи же очень четко отражают состояние и развитие общества. Развитое самостоятельное гражданское общество имеет разносторонние и богатые музеи, а страны с проблемами таких не имеют.
— Ну куда уж богаче российских музеев!
— Могу поспорить. Русские музеи богаты только тем, что было собрано до революции по преимуществу частными коллекционерами и отобрано после революции, с небольшим исключением для искусства авангарда и советского периода. В российских музеях полностью отсутствует развитый модернизм — сюрреализм, дадаизм и все прочее. Россия сегодня как музейная страна второстепенна. Гордость России — балет, импрессионисты и космос — все в прошлом. Время идет вперед, ХХ век дал нам важнейшие течения в искусстве, а у нас молодое поколение не знает, что такое искусство второй половины ХХ века: поп-арт, минимализм, флюксус. В российских музеях нет ни одного Модильяни, серьезного Миро, в России нет Ротко, нет Ланского, Полякова и де Сталя. А ведь это художники русского происхождения.
— Зато они есть в русских частных коллекциях.
— Но в российских музеях отношение к коллекционерам такое, будто вы где-то украли. Это из-за того, что музеи получили свои коллекции без труда. В отличие от западных музеев, возникших в ХХ веке,— где директора стояли у истоков, являясь идейными вдохновителями концепции, они должны были уговаривать меценатов и спонсоров формировать свои собрания. Они понимали, что основа музеев — это частный коллекционер и художник. В российских же музеях, с одной стороны, очень высокомерное отношение к коллекционерам, с другой — неспособность собрать хорошую коллекцию искусства ХХ и XXI веков самим. В Петербурге Александр Боровский, завотделом новейших течений Русского музея, а в Москве Андрей Ерофеев в Третьяковке пытаются что-то сделать, но, когда нет единой воли, преодолеть многолетнюю инерцию трудно.
— Вы имеете в виду участие в этом процессе государства?
— Государство не должно вмешиваться в искусство. Есть разные политики в области искусства. В Америке, например, музеи живут только за счет частной инициативы, искусство в целом и художники в частности стараются дистанцироваться от государства. Там посещение выставки президентом не будет бонусом для художника. Есть Франция, где музеи создавались королями, и государство до сих пор сильно влияет на рынок искусства и коллекционирование. И есть Германия — где до недавнего времени вообще не было должности министра культуры. Там считают, что культура — это дело региональное, и каждая земля должна управляться с ним сама. В Германии государство только дает деньги, но не дает директив — что собирать и кого показывать. Причем это основано не на законах, а на традициях и правилах игры. Для России это хороший концепт. У нас тоже много государственного, и истории наших стран параллельны. Хотя есть и отличия, конечно. Например, патриотизм в искусстве сейчас в Германии считается дурным вкусом.
— Что русские музеи отличаются от американских, понятно. А русские коллекционеры отличаются от своих американских коллег?
— Коллекционеры, с одной стороны, везде разные. А с другой — одинаковые. В конце концов мы живем в свободном обществе, покупаем все на свои деньги. Один может коллекционировать обнаженную натуру, а другой икону, один хочет это показывать, а другой нет. Россия 20 лет живет в новом формате и сейчас начинает серьезно думать о "духовке".
— Выставка "Время собирать..." представляет традиционный период русского искусства — XIX--начало XX века. А вы коллекционер авангарда. В чем здесь был ваш интерес?
— Концепт выставки для меня не очень понятен. Могу только сказать о себе, что я был рад, когда Русский музей попросил меня участвовать в выставке. В России очень мало знают об истории русской и советской фотографии модернизма. У меня самая важная коллекция русского модернизма в фотографии и фотомонтаже среди существующих в мире. В российских музеях ничего подобного нет. Очень неплохая коллекция в ГМИИ, но она редко выставляется. А ведь в современном мировом искусстве фотография сыграла и играет очень важную роль. И поэтому период 1920-1930-х годов, когда искусство развитого модернизма зарождалось, так важен; русское искусство того времени невозможно представить без фотографии и фотомонтажа. Русские — такие как Родченко или Лисицкий — были художниками универсального, ренессансного типа. Они были и художниками, и фотографами, и графиками, и сценографами, и архитекторами. Эти мастера очень сильно повлияли не только на советскую, но и на всю западную культуру. На Западе их открывали, ими восхищались. Именно в начале XX века русское искусство не было вторичным (как это было раньше, в XIX веке, и будет позже) — это был настоящий огромный вклад в мировую культуру.
— Как вы оцениваете сегодняшние цены на русское искусство? Что будет с ними дальше?
— Цены высокие не только на русских художников. В мире огромный интерес к искусству — в Лондоне за прошедший год музейные выставки посетило больше людей, чем кинотеатры. Это социальный процесс — много лет не было войны, кругом глобализация, доступность информации. Сегодняшние западные музеи — это шоу, а искусство — это развлечение. И естественно, что люди, у которых есть возможность, покупают искусство своей страны. Просто на русское искусство цены росли с нуля, поэтому прогресс кажется таким большим. Но они ничуть не выше, чем на немецкое или американское. Даже ниже. Я уверен, что цены на русский авангард, модернизм будут еще расти. Хотя я всегда советую покупать искусство только тогда, когда оно тебе действительно нравится.