рассказывает Татьяна Маркина
В Большом дворце музея-заповедника "Царицыно" открываются сразу две выставки. Одна из них, посвященная русскому искусству в зарубежных частных коллекциях, переезжает сюда из Петербурга, где ее показывали в корпусе Бенуа ГРМ. Вторая создана специально для Москвы — в честь празднования 110-летия Русского музея.
"Время собирать..." — проект из разряда этапных и знаковых. Впервые в современной России в таком объеме выставлены произведения русского искусства XVIII--начала XX века из зарубежных частных коллекций. Картины, графику, скульптуру и прикладное искусство дали на выставку около десятка крупных и хорошо известных коллекционеров, с гордостью поставивших свои имена под картинами, и еще несколько человек, скрывшихся за нейтральным "частная коллекция". Когда выставка висела в Русском музее, в своих комментариях музейщики — как-то не в духе современности — причитали о лакунах в своем собрании, которые так здорово бы заполнились этими прекрасными вещами из частных коллекций. В "Царицыно" не будет возможности пойти в соседние залы и посмотреть, чего хватает в госсобраниях и чего не хватает. Выставка "ХХ век в Русском музее" лишь частично захватывает представленные в частном разделе имена, она в значительной степени посвящена искусству советской эпохи — от Александра Самохвалова до Эрика Булатова.
Так что смотреть "Время собирать..." именно в новостройке Большого царицынского дворца даже правильнее. Здесь образ каждой частной коллекции должен проступить ярче и яснее. Ценность отдельных шедевров не исчерпывает ценности коллекции, которая хороша именно сочетанием предметов; они лучше любой биографии описывают личность коллекционера. Именно поэтому в музее Метрополитен такая странная, на наш советский взгляд, развеска импрессионистов: в нескольких залах подряд есть и Моне, и Сезанн, и Ван Гог. Только все они неуловимо разные, потому что залы представляют собой именные частные коллекции. В Петербурге коллекционерскую личность приходилось реконструировать по фрагментам; сепаратно там были выставлены только собрания Джона Стюарта (из-за его чрезвычайной камерности) и Алекса Лахмана (потому что это фотография); Репин был подобран к Репину, Коровин — к Коровину, Григорьев — к Григорьеву. Поэтому, если развеска сохранится, в соответствии с названием выставки пазл придется собирать вновь.
И тогда получится образ солиднейшей (до пафосности), музейной по духу и количеству коллекции Владимира Царенкова (Париж), в которой собраны, наверное, все первые имена русского искусства с XVIII века (портретов кисти Рокотова и Боровиковского) до авангарда (Михаила Ларионова и Кирилла Зданевича), причем многие из этих картин ранее побывали в весьма серьезных собраниях. Коллекция ньюйоркцев Майи и Анатолия Беккерман — это в основном цвет русского авангарда, причем вещи по преимуществу крупные, выдающиеся — из тех, что на аукционах называют топовыми. Например, работы Александры Экстер и Натальи Гончаровой. Собрание Игоря Цуканова так и хочется назвать эстетским (его символ на выставке — "Пьеро" Александра Яковлева). А в произведениях из коллекции Бориса Ставровского (Нью-Йорк) обязательно присутствует что-то загадочно-символистское, даже если написаны они не относящимися к этому течению художниками (как, например, нежнейший портрет Александры Боткиной кисти Валентина Серова). Из собрания Александра и Ирины Вальгер (Нью-Йорк) попали на выставку яркие бабы Филиппа Малявина и аристократичная "Жена галерейщика" Николая Фешина. А англичанин Джеймс Баттервик собирает произведения последователей Малевича и Филонова, известных далеко не каждому русскому. Поразительным образом самым русским кажется собрание шотландца Джона Стюарта, составленное из камерной живописи и графики, причем необязательно первых имен. Не зря Мстислав Ростропович некогда задавался вопросом, не русское ли сердце бьется у Джона в груди.
Государственный музей-заповедник "Царицыно". "Время собирать...", с 11 июня до 10 июля; "ХХ век в Русском музее", с 11 июня до 9 сентября