наблюдает руководитель арбитражной группы "Ъ" Ольга Ъ-Плешанова
Чаще всего десятки и сотни судебных дел, которыми обрастают крупные корпоративные конфликты, выглядят крайне запутанно и скучно. Но некоторые адвокатские и судейские находки заслуживают внимания. История с исками ЗАО "Тетлис", оспаривающего соглашение между ТНК-ВР и ВР Exploration Services Ltd о предоставлении иностранного персонала, лишний раз продемонстрировала, каким мощным стимулом может стать корпоративный конфликт для развития судебной практики.
Два дня назад арбитражный суд Москвы рассматривал жалобу ВР Exploration Services на постановление судебных приставов. Оно касалось запрета иностранному персоналу, предоставляемому ВР Exploration Services, работать в ТНК-ВР. Такие обеспечительные меры принял арбитражный суд Тюменской области, куда "Тетлис" (миноритарный акционер ТНК-ВР) подал иск к ОАО "ТНК-ВР Менеджмент". Адвокаты ВР Exploration Services настаивали на том, что иностранная компания не является ответчиком в этом деле, а значит, суд и приставы не имели права как-то затрагивать ее права и что-то ей запрещать. Арбитражный процессуальный кодекс действительно не позволяет суду выносить решения о правах и обязанностях лиц, не участвующих в деле, и требует от вышестоящих инстанций такие решения отменять. Но до тех пор, пока обеспечительные меры действуют, приставы обязаны их исполнять, что они и сделали. А арбитражный суд Москвы, куда ВР Exploration Services пожаловалась на приставов, отменить обеспечительные меры тюменского суда не может. В результате московский суд нашел очень изящный выход: он признал недействительным постановление судебного пристава в части, касающейся иностранной компании, оставив его в силе в отношении ТНК-ВР. Тем самым суд формально защитил ВР Exploration Services, но запрет на работу ее сотрудников в ТНК-ВР сохранил.
В начале года неудачей обернулась не менее интересная находка адвокатов ОСАО "Ингосстрах", не согласного с тем, что 38,46% его акций досталось структурам чешской PPF Investments. "Ингосстрах" попытался оспорить сделки по передаче контроля над пакетом от российского бизнесмена Александра Мамута к иностранцам. При этом страховщик оспаривал косвенные сделки, когда одна иностранная компания покупала доли в другой иностранной компании, что привело к смене контроля над акциями "Ингосстраха". Захватывающее заседание суда, разбиравшегося в "четырехэтажной" сделке, увенчалось прекращением дела из-за отсутствия в спорных сделках российских участников.
Еще один беспрецедентный иск предъявило Росимущество, пытающееся вернуть государству акции Архангельского целлюлозно-бумажного комбината. Росимущество требует у нынешнего акционера комбината, австрийской Pulp Mill Holding, не конкретные акции, факт похищения которых трудно доказуем, а обезличенные 20% акций ЦБК. Ради этого Росимущество предъявило не иск о возврате акций, а иск о возмещении вреда, чего до сих пор никто не делал. Дело пока рассматривается.
Несколько лет назад разгул рейдерства заставил суды серьезно скорректировать практику рассмотрения корпоративных споров. Рейдеры, умело использовавшие слабые места законодательства, невольно послужили стимулом для его активного развития. А сейчас, когда волна первобытного рейдерства пошла на спад, основная роль в формировании судебной практики перешла к крупнейшим компаниям и ведущим адвокатам. Практика, думаю, от этого выиграла, хотя сами компании вряд ли обрадуются такой роли в истории.