Первый визит Владимира Путина в Париж в новой для экс-президента России роли вызывает на Западе огромный интерес, что вполне объяснимо. Эта поездка дает богатую пищу для размышлений о новой модели власти, складывающейся в России при президенте Медведеве. Вопрос "Who is Mr. Putin?" получает новую трактовку. Сегодня это уже вопрос не только о Владимире Путине, но и об эффективности тандема Медведев--Путин.
Тестовой площадкой для необычной ситуации, складывающейся в российской политике, уже во второй раз становится Франция. Вспоминаю свою поездку с Борисом Ельциным в Париж в 1991 году, когда он еще не был президентом. Тогда мы тоже невольно задали французам головоломку. Первым лицом в Москве был советский президент Михаил Горбачев, который просил Париж Бориса Ельцина не принимать. Президент Миттеран оказался в трудном положении. Он понимал, что протокол протоколом, но Борис Ельцин — это реальный будущий лидер России. Помню, как трудно шли переговоры, призванные найти выход из щекотливой ситуации. В итоге Франсуа Миттеран решился принять Бориса Ельцина и впоследствии нисколько об этом не жалел.
Впрочем, должен обратить внимание на принципиальное отличие той ситуации 17-летней давности от ситуации нынешней. Тогда, в 1991 году, незадолго до распада СССР, в Москве сложилось два конкурирующих центра власти. Отражением этого двоевластия и стала дилемма, перед которой оказались французы, принимая Бориса Ельцина. Сегодня в Москве один центр власти, а не два. Однако для того чтобы у внешней аудитории на этот счет не было сомнений, в глазах Запада Владимир Путин должен предстать не прежним президентом Путиным, а партнером президента Медведева. Уверен, что, наблюдая за ходом визита Владимира Путина в Париж, на Западе будут самым внимательным образом следить, насколько новый российский премьер выйдет (или не выйдет) за рамки своего премьерского статуса. Я уже вижу язвительные заголовки французских газет, вроде "Премьер-президент Путин в Париже".
Конечно, представить Владимира Путина без большой политики невозможно. В то же время необходимо отдавать себе отчет в том, какими издержками в отношениях с Западом будет чревато сохранение подобной ситуации. Если тандем Путин--Медведев будет означать, что у российской внешней политики есть две равные головы, это окончательно запутает Запад и не позволит ему проводить нормальную, предсказуемую политику по отношению к России. Наличие двух равных голов теоретически было бы возможным в условиях полной синхронизации внешнеполитических шагов и заявлений. Однако добиться функционирования такой модели крайне сложно, а может, и невозможно.
Слушая Владимира Путина, французы будут задаваться вопросом: что значат его заявления? Это решение Москвы, ее официальная позиция или только мнение, хотя и мнение Путина? Вся политика строится на подобных нюансах. Ответить же на вопросы, которые ставит Запад, можем только мы сами.