Выставка работ Анатолия Зверева (1931-1986) из коллекций Костаки и Апазиди, открывшаяся вчера в Музее личных коллекций на Волхонке, — фактически первая в новом музее. В лице Зверева музей нашел для себя идеальную фигуру — вполне модную и вполне традиционную: такой художник не оскорбит стен филиала Музея изобразительных искусств.
В начале 80-х годов любой желающий мог получить свой портрет работы Анатолия Зверева. Для этого достаточно было прийти в Горком графиков на Малую Грузинскую и заплатить 50 копеек недостаточно умытому и крайне недостаточно трезвому человеку с бородой — это и был Зверев. Колоритная его фигура вышла то ли со страниц пьесы "На дне", то ли из сценария авантюрной мелодрамы об эксцентричном художнике, который был отвергнут обществом в целом и с распростертыми объятиями принят отдельными представителями этого общества. Среди последних история упоминает известных коллекционеров, светских львов, богатых иностранцев и множество просто дам, приятных во всех отношениях. Зверев действительно был прирожденным артистом и, кроме того, обладал чувством стиля, чтобы правильно строить свою богемную жизнь. По отзывам, он способен был заполнить собой пространство всех дач, светских салонов и мастерских одновременно, начинал писать картину бритвенным помазком, продолжал ножом, а заканчивал ботинком, и делал все это с великолепной органичностью, которая только и приближает творца к гениальности.
Но, хотя имя Зверева сегодня достаточно известно, само по себе оно, к сожалению, не гарантирует пристойного уровня демонстрируемых работ. В последние годы в разных галереях мы видели множество "зверевых" просто катастрофического качества. Дело не только в обилии подделок и подражаний, но и в том, что некоторые работы позднего Зверева следовало бы выделить в особую категорию, которую в аналогичной ситуации давно используют специалисты по русскому искусству прошлого века — "пьяный Саврасов".
Гарантами качества выставленных в Музее личных коллекций работ являются имена коллекционеров. Георгий Костаки (1913-1990) известен всем; его ближайший друг и почти родственник Дмитрий Апазиди (ныне он живет в Стокгольме) — меньше. Оба они успели в свое время получить от Зверева работы, оказавшиеся лучшими. Датировки их не выходят за грань середины 60-х годов. В них еще сохраняется четкость и энергия линии, утраченная в дряблой живописи позднего Зверева. Оправданием этой дряблости обычно служит его устойчивая репутация экспрессиониста, ташиста, "русского Поллока". На самом деле "лихая" манера Зверева, как правило, грешит отсутствием вкуса. Ломкие линии его первых работ — домиков и бутылок — лучше, хотя тоже кое-что напоминают: творчество Пауля Клее.
Искусство Зверева обладает редким и спасительным для музея качеством — оно обеспечивает уровень салонности и уровень качества одновременно. Поэтому Зверев идеален для ГМИИ (частью которого является Музей личных коллекций, и дух которого в нем полностью сохранен). Ведь Пушкинский музей с его "Декабрьскими вечерами" явно ориентируется как раз на салонную культуру потребления искусства. Во всяком случае, в этих стенах, как в светской гостиной, спонсоров деликатно называют "большими друзьями" — музея ли, художников ли, коллекционеров. В данном случае "выставка была бы невозможна" без г-на Тете Бетгера, владельца немецкого издательства "Аркана", но в каком смысле она не состоялась бы без него, узнать на пресс-конференции не удалось.
Тем не менее приличия оказались нарушены. В самый последний момент перед открытием выставки выяснилось, что сразу же за ней в Центральном доме художника откроется аналогичная выставка работ Зверева из коллекции Костаки, но предназначенных для продажи. Работы будут, очевидно, высокого качества и предлагаться будут в первую очередь музеям (которые, в том числе и Третьяковская галерея, работ Зверева не имеют), но все же это ставит ГМИИ в двусмысленное положение — выставка в Музее личных коллекций обеспечивает рекламу предстоящему 23 октября аукциону.
Впрочем, эта ситуация не случайна. Художник такого типа, как Зверев, всегда окружен мифами о невероятной скорости создания произведений (серия иллюстраций к "Золотому ослу" Апулея была создана за одну ночь), а эти мифы всегда ходят в паре с легендами о немыслимой посмертной цене за небрежные почеркушки. Поэтому атмосфера "продажности", хочет того музей или нет, всегда будет окружать выставки Зверева, и не случайно журналисты, пришедшие на пресс-конференцию, вместо "пресс-релиз" норовили выговорить "прайс-лист".
ЕКАТЕРИНА Ъ-ДЕГОТЬ