Фредерик Гарино из Южной Франции, выпускник Военно-морской академии, бортинженер ВВС и часовщик, стал автором Opus 8.
Фредерик Гарино сделал для бриллиантовых королей Harry Winston очередной "Опус". Вот уже восьмой год компания заказывает самые необыкновенные часы самым независимым часовщикам. Новый Opus 8 похож на электронные часы 1970-х. Но цифры на циферблате появляются механически — ровно на пять секунд при нажатии специальной кнопки плоский циферблат становится рельефным и можно прочитать час 10PM или 08AM: минуты обозначены на шкале справа. C ФРЕДЕРИКОМ ГАРИНО побеседовал АЛЕКСЕЙ Ъ-ТАРХАНОВ.
— Ваш "Опус" напоминает мне мое детство, 1970-е. Почему вы сделали его таким?
— Мне нравился концепт электронных часов. Но мне хотелось сделать их не на батарейке, а с настоящим сложным часовым механизмом. У моей восьмилетней дочки была игра вроде мозаики, где разноцветные картинки образуются цветными штырьками, выдвигающимися при нажатии на тыльную сторону доски. Это дало мне идею.
— Но читать время по вашим часам нелегко.
— Это не традиционные часы, сделанные только для того, чтобы узнавать по ним время,— это часы, чтобы вызывать чувство. Они передают мое мальчишеское восхищение временем моей юности. Это игра, а не попытка предложить новый способ чтения времени.
— Сколько времени вам потребовалось?
— Пять лет с первых эскизов. Четыре года никто не хотел мне верить, но год назад я пришел к Harry Winston и мне дали рискнуть. Сейчас готово два экземпляра. Будет больше.
— Что сказала ваша дочь?
— Она была в восторге. Впрочем, она всегда считала, что ее игры — дело серьезное.
— А для вас? Как вы пришли к часовому делу?
— Раньше я служил в морской авиации. Строил самолеты, был бортмехаником. Летал на задания. Потом стал изучать часы, последние годы я работаю для Audemars Piguet — Renaud & Papi.
— Откуда у вас любовь к 1970-м?
— С детства я обожал поп-арт и диско. Жизнь была цветной, розовой, фиолетовой, под гитару Сантаны. Я смотрел "Звездные войны", читал комиксы про Супермена, и все во мне сформировано этими цветами, этой свободой. Для меня это было как фейерверк, и я очень доволен, что мы сейчас все больше и больше начинаем ценить эти времена.