Премьера сказка
В рамках фестиваля "Черешневый лес" в Москве показали спектакль Евгения Писарева по сказке Петра Ершова, переписанной братьями Пресняковыми. Это единственная в нынешнем сезоне премьера на большой сцене МХТ. И, пожалуй, самая громкая — по силе звука и по количеству светских персонажей в партере. Зрелище, рекомендованное к просмотру "для взрослых и детей", оценила АЛЛА Ъ-ШЕНДЕРОВА.
До того, как стать помощником худрука МХТ, Евгений Писарев (интервью с ним см. в "Ъ" от 12 мая) прославился постановками кассовых комедий: в Театре имени Пушкина не первый год идут с аншлагом его "Одолжите тенора", а в МХТ — "Примадонны". Еще раньше Писарев был ассистентом англичанина Деклана Доннеллана во всех его русских проектах и объездил с ними Европу. Однако перенял от европейского театра не жесткость и суперактуальность, а вкус и изобретательность, с которой там ставят мюзиклы.
Многослойность и многоадресность чувствуется и в тексте Пресняковых, и в песнях Сергея Черкыжова на стихи Алексея Кортнева, и в режиссуре. Так, в прологе "Конька" юный зритель станет ухмыляться панковскому начесу и клевому прикиду чуваков Гаврилы и Данилы. А зритель поискушеннее углядит в бодром сельском зачине и параллель с недавним "Светлым ручьем" Большого, и пародию на всех "Кубанских казаков" разом.
Когда уплывает занавес с чайкой, публике открывается этакий "черноземный" вариант Боба Уилсона. На фоне идеально натянутого светлого задника пейзане в холщовых рубашках кажутся народными деревянными игрушками вроде медведей-кузнецов: с такой же ритмичностью на сцене пилят, рубят, молотят друг друга или хватают за подол девок. Похожий на деда Щукаря старик отец (Игорь Хрипунов) призывает сыновей подсчитывать колосья в поле — охранять поле отправится младший Иван (Аркадий Киселев). А старшим Гавриле (Антон Феоктистов) и Даниле (Роман Гречишкин) придется перемерять воду в колодце.
По ритму и отточенной картинке (сценограф Зиновий Марголин, использовавший все постановочные возможности отремонтированной мхатовской сцены, действительно превзошел самого себя) спектакль сработан на совесть. От приторной сладости, в которую часто впадают театры, берясь за сказки, его спасает лихое изящество, с каким Ирина Пегова изображает волшебную Кобылицу: выскакивает в балетной пачке, с золоченой гривой и большим белым валенком вместо шапки (валенок от художницы Марии Даниловой, лауреата "Золотой маски", оказывается похожим на лошадиную голову). Несмотря на рубенсовские формы, она двигается легко, как пушинка, вскрикивая мальчишеским альтом: "Иван, ты че — поймал меня?!" А Конек-Горбунок (Сергей Медведев) — угловатый паренек в комбинезоне и черных очках, усаживая Ивана на бревно с пропеллером, весело подмигивает залу: "Приглашает вас в полет первый в мире конь-пилот..." Наивный ритм стишков и ответный детский смех постепенно начинают задавать тон. Мхатовская молодежь с удовольствием подбавляет жару: к середине первого акта спектакль превращается в утренник. Капризный царь у Сергея Беляева напоминает персонаж Евгения Леонова из "Обыкновенного чуда", а злобный Спальник Эдуарда Чекмазова — Кощея Георгия Милляра из старых советских сказок.
Во втором акте спектакль снова меняет адрес. Приемы вроде не меняются: та же череда наивной условности (морские волны обозначают перевернутые зубьями вверх пилы) с постановочными чудесами — вроде острова, который вдруг начинает расти и вздыбливаться, превращаясь кита. Но трудно не расхохотаться, глядя, как митингует народ, обживший спину Рыбы-кита. Им кричат: спасайтесь, рыба сейчас нырнет под воду! А они в ответ: "Наши деды эту рыбу от набегов защищали!.." Подводное же царство оказывается огромной одесской коммуналкой, где блатняга Ерш (Игорь Хрипунов) распевает под гитару, хорохорясь перед томными селедками (Мария Зорина, Анастасия Скорик), а после делает предложение толстой Щуке (Мария Сокова).
Олег Табаков давно мечтал, чтобы в театре появилось зрелище для семейного просмотра. Оно вроде бы появилось, но пока напоминает большой универмаг: тут — политическая сатира и соленые шуточки для пап и мам; там — полеты в небеса для младшего школьного возраста, здесь — гламурные танцы Царь-девицы (та же Ирина Пегова в образе знойной турчанки) для девочек-подростков.
Приятно, однако, что сказка вышла незлобивая. Даже толстого царя, сдуру сигающего в столовский чан с надписью "Мол." (то есть молоко), хочется пожалеть. Чтобы дети не расстраивались, царь в финале является снова и втолковывает подданным, что пошел на повышение.
А подданные в ответ ликуют и поют. Поет мхатовская молодежь звонко (хоть и не всегда перекрикивая фонограмму), двигается отлично и так лихо проделывает все трюки, что глаз радуется. Беспокоит одно: широкие улыбки на актерских лицах пока еще кажутся приклеенными. Словно веселье и впрямь происходит на спине какого-нибудь кита, который возьмет, да и ахнет в пучину. Впрочем, сквозь фонограмму можно различить вполне радужный прогноз авторов спектакля на будущее: "Ну, теперь мы заживем / Под царем да под конем: / Где один не совладает, / Там управятся вдвоем". Чем не фраза месяца?!