Горнолыжный спуск в Красногорске открыли в марте. Там получился целый ансамбль: с одной стороны реки горнолыжный спуск, с другой — Дом правительства Московской области, который тоже только что открыли. И то и другое сооружение — хай-тек, и то и другое построил архитектор Михаил Хазанов, оба стоят того, чтобы их посмотреть. Только Дом правительства вы никак не посмотрите — там охраняемый километровый периметр, и никого не подпускают (надо сказать, что такого идиотического отношения к зданиям власти не знал даже товарищ Сталин; губернатор Громов по роду предшествующей деятельности перепутал Дом правительства с военным лагерем). А горнолыжный спуск — открытое сооружение, его может видеть каждый и притом каждый день. К тому же от горнолыжного спуска отлично виден Дом правительства.
Люди по-разному относятся к змеям, большинство сильно не любят, некоторые, наоборот — обожают. Но равнодушными они редко кого оставляют. И вот это сооружение — гигантская змея, ползущая над 22-этажными домами Красногорска, змея, которую видно что с окружной, что с Новой Риги, что с Волоколамки, — тоже не оставляет равнодушным. Бывает сказочное существо — Чудо-юдо рыба кит. Это — Чудо-юдо змей.
Когда к нему подъезжаешь ближе, то сначала даже не понимаешь, как к нему относиться. Это что-то очень большое, явно техногенное и какое-то непонятное. Ходишь вокруг этой трубы и думаешь, как бы начать о ней думать. Ведь по своей сути техническое сооружение — это что-то типа элеватора или чего-нибудь нефтеперегонного. Но ощущение все же другое. Все технические сооружения заняты какими-то своими техническими делами — что-то там хранят или перегоняют. А это занято нами, людьми.
Самое сильное ощущение испытываешь, когда попадаешь внутрь. Потому что сначала — понятное спортивное сооружение. Кассы, магазины с чем-то горнолыжным, пункт аренды инвентаря, можно пойти в ресторан, в кафе — все это в общем-то обычное, привычное пространство. А потом проходишь к самому спуску, и это совсем необычно. Я все же архитектурный критик, то есть существо довольно-таки изощренное в смысле описания своих ощущений от пространства. Так вот, единственное, что у меня вырвалось, когда я увидел этот спуск, это интеллигентное англизированное "Wow!" И долго больше ничего другого не получалось сказать. Потому что там — гигантский, сияющий снегом склон, уходящий куда-то вдаль, за горизонт, а из-за горизонта льется свет, и оттуда на тебя зигзагами летит девчонка на сноуборде. Там сначала такое ощущение, что ты смотришь какой-то гигантский телевизор просто потому, что не бывает внутри здания то, что бывает снаружи — горы, снег, солнце, лыжи. А потом ощущение, что воплотилась детская мечта и что ты все-таки смог — да! — пройти через экран вовнутрь этого телевизора, оказаться внутри кино и вдохнуть холодный воздух гор, которые только что были картинкой и вдруг стали реальностью.
Так вот, после того как ты это чудо пережил, все как-то становится на свои места. Не надо думать про это сооружение как про что-то знакомое. Нет, это просто то, чего у нас никогда раньше не было. И вообще-то мало где в мире есть. В целом это, честно говоря, довольно-таки горделивое сооружение. Потому что это проявление некоего уровня цивилизованности — мало кто может позволить себе построить такую трубу, чтобы покататься летом на лыжах, и мало в какой экономике это может оказаться рентабельным.
Это дом, каких никогда раньше не было, под функцию, какой раньше не существовало — дом для снежной горы. Наверное, такое же впечатление на людей XIX века должны были производить первые вокзалы — дворец не для коронованных особ, а для машины, для паровоза. Потом к ним все привыкли, а сначала все было внове — так и тут. Потом мы привыкнем, что такие дома бывают в форме гигантских змей, которые ползут над домами, а пока это ошарашивает.
И что-то меняется в восприятии. Мы все-таки привыкли, что технические сооружения не слишком украшают жилые районы. И если посреди города стоит большой завод, то это, возможно, свидетельствует об экономическом потенциале данного места, но в остальном как-то не располагает к тому, чтобы там поселиться. Иначе говоря, сегодня не располагает — в 1930-е годы люди искренне гордились, когда в их городе появлялось промышленное сооружение, и ходили им любоваться, но с тех пор это как-то прошло.
А здесь вдруг оказывается, что вот эта гигантская стальная труба — это что-то очень дружественное, хорошее для человека. Город Красногорск в этой части представляет собой московские выселки, типовые панельные дома, изготовленные СУ-155. Таких безликих районов в Москве — квадратные километры. И вдруг появляется центр этого места, сооружение, которое делает его абсолютно уникальным для России. И ты начинаешь уважать эту стальную змею, восхищаться ею, даже, пожалуй, завидовать тем, кто живет рядом.
Это какое-то принципиально новое отношение к технике. Нам вновь предоставляют возможность ее полюбить и ей гордиться. Когда в Европе в конце 1980-х начали появляться здания хай-тек, то довольно долго было непонятно, зачем нужно переносить в здания техническую эстетику. А теперь — понятно. Чтобы полюбить мир, в котором живешь.