Оценивает руководитель арбитражной группы "Ъ" Ольга Ъ-Плешанова
Три года назад эта история казалась невероятной: Европейский суд по правам человека в Страсбурге признал приемлемой жалобу российского вкладчика Сергея Загородникова, который во время дефолта потерял вклад в банке "Российский кредит". Это означало, что дело попало в число избранных и суд его рассмотрит по существу. Мои коллеги в отделе финансов, с которыми господин Загородников поделился радостной новостью, поначалу даже не поняли масштаба сенсации. Только через несколько дней история вышла на первую полосу, и за публикацией в "Ъ" последовали сюжеты на телевидении. Российский вкладчик впервые в истории получил шанс вернуть деньги через Европейский суд.
Но меня больше интересовал тогда другой аспект этого дела: суд в Страсбурге признал жалобу приемлемой в основном из-за того, что арбитражный суд Москвы является непубличным. Господина Загородникова, не получившего вовремя уведомление о дате заседания, не пустили в здание суда, где утверждалось мировое соглашение между банком и вкладчиками, и лишили возможности выступить против проекта, сулившего вкладчикам значительные потери. До недавнего времени в арбитражные суды действительно не мог пройти никто посторонний, участники процесса должны были при входе в здание предъявить документы, подтверждающие их статус, а расписания заседаний, по сути, не было вообще. В России это воспринималось как должное, поэтому выводы судей Страсбурга, расценивших непубличность суда как нарушение права на справедливое судебное разбирательство, звучали без преувеличения революционно. Помню, я несколько раз перечитывала английский текст решения, не веря до конца, что такое возможно. А чуть позже восторженные отзывы я услышала даже в Конституционном суде.
Дело Сергея Загородникова окончательно решилось в Страсбурге в июне прошлого года. Суд признал, что непубличность суда является серьезным нарушением прав человека. Это решение заставило арбитражные суды изменить правила. Глава Высшего арбитражного суда Антон Иванов, подводя итоги прошлого года, прямо сослался на дело господина Загородникова, ратуя за открытость правосудия. На сайтах арбитражных судов, особенно в Москве, есть расписание дел и списки подаваемых исковых заявлений. В арбитражном суде Москвы журналистам с прошлого года выделен кабинет с оргтехникой, в шутку названный нами "недвижимость в центре Москвы". На прошлой неделе "недвижимости" прибавилось: комнату прессы открыл Федеральный арбитражный суд Московского округа. Он и раньше считался самым публичным: в корпус, где слушаются дела, пройти может любой желающий, журналистам не требуется даже аккредитация. А теперь этот суд допустил прессу еще и в служебную зону, закрытую для посетителей.
Но сам Сергей Загородников, добившийся столь уникального результата, потерянные в банке деньги вернуть не смог. Историю с вкладом Европейский суд рассматривать отказался, присудив вкладчику лишь €1 тыс. компенсации морального вреда. Получив решение суда в Страсбурге, господин Загородников и еще несколько вкладчиков "Российского кредита" попытались уже в России добиться пересмотра мирового соглашения с банком, но арбитражный суд Москвы и апелляционный суд сделать это отказались. И я теперь не знаю, стоит ли радоваться прорыву в отношениях судов и прессы: цена за него заплачена слишком высокая. Как и за все в России.