Вообще говоря, обе эти записи не очень новые. То есть не новые совсем, им почти пятьдесят лет, и они давно уже успели превратиться в легенду американской звукозаписывающей индустрии, в символ того, как технические затеи и затейки одерживают верх над неудобствами и трудностями живого исполнения.
Согласно избитой поговорке, когда говорят пушки, музы молчат — но это, понятное дело, только если им не доведется выступить сообща. Иногда приходится. Пожалуй, самые известные случаи такого рода здесь и представлены: это "Победа Веллингтона" Бетховена и "1812 год" Чайковского. В обоих произведениях, согласно композиторскому замыслу, должны звучать при исполнении "живые" залпы огнестрельного оружия, поскольку оба посвящены баталиям и военной победе. Роднит их, конечно, не только это. С одной стороны, где вроде бы не очень громогласная победа Веллингтона над наполеоновскими войсками при испанской Виттории в 1813 году и где наш 1812 год. И все же: сочиняя свою праздничную увертюру, Чайковский явно держал в уме "Победу Веллингтона" и ту несколько плакатную простоту, с которой там решен каверзный вопрос: как композитору, неспособному выписать цвет мундиров, показать, кто ж там воюет, кто наступает, кто побеждает?
У Чайковского в битву, как известно, вступают "национальные" темы: Марсельеза — с одной стороны, "Боже царя храни" и песнопение "Спаси, Господи, люди Твоя" — с другой. То же было и у Бетховена, хотя в выборе тем не обошлось без путаницы; англичан представляет гимн "Rule Britannia", в то время как наполеоновскую армию — старинная песенка "Malbrouck s'en va t'en guerre", которая вообще-то посвящена именно что английскому полководцу герцогу Марльборо. Справедливости ради стоит сказать, что сначала свою "Победу Веллингтона" Бетховен писал и не для оркестра вовсе, а для странной музыкальной машины, имитировавшей при надобности звуки целого оркестра, и только потом переработал батальную увертюру для традиционного исполнения. И при этом не забыл пометить в партитуре, где именно должны звучать для большей натуралистичности пушечные и ружейные выстрелы.
Само собой, устроить живое исполнение с живой артиллерией (а также с церковными колоколами и хором) дело не пустячное, так что чаще всего оружейный грохот просто заменяют ударами большого барабана. Добросовестные американцы же в предложенных записях решили проявить самое педантичное почтение к этим милитаристическим подробностям композиторского текста. Оркестровую музыку записывали отдельно, а потом накладывали на нее выстрелы пушки и звон колоколов ("1812 год") и "голоса" старинных пушек и мушкетов ("Победа Веллингтона"). На диске есть также немузыкальные "репортажи" с импровизированного полигона, где с превеликой тщательностью записывалась вся эта стрельба. Все очень серьезно: колоритно бухающие и бахающие пушки с мушкетами — подлинные, наполеоновских времен; колокола тоже подлинные, хотя любой слышавший разудалый русский церковный звон разве что похихикает над аккуратным и упорядоченным "перезвоном" карильона (то есть звонницы, управляемой с клавиатуры). Правда, сама музыка при всем том (несмотря на присутствие известного дирижера Анталя Дорати) превращается, говоря по чести, во всего лишь правильно организованное сопровождение этого фейерверка.
Tchaikovsky: 1812 Overture / Beethoven: Wellington`s Victory
London Symphony Orchestra; Minneapolis Symphony Orchestra, A. Dorati (Decca)
Sergei Rachmaninoff. Complete Songs (Brilliant Classics)
В середине 1990-х годов британский пианист Говард Шелли записал романсы Рахманинова по заказу лейбла Chandos. Переизданные в бюджетном формате фирмой Brilliant Classics, романсы Рахманинова станут ценным приобретением для меломана не только потому, что здесь собраны все до одной вокальные миниатюры композитора, но и благодаря весьма заметным исполнительским работам.
Говард Шелли — один из лучших интерпретаторов музыки Рахманинова: в отличие от многих российских коллег Шелли не наделяет рахманиновскую музыку неумеренной сентиментальностью и показушным виртуозным шиком — вследствие чего она приобретает подлинно европейское звучание, не теряя при этом своих русских корней. Аккомпанементы Шелли тонки и прозрачны, а также удивительно деликатны по отношению к вокалу — "семиэтажная" аккордовая фактура фортепианной партии никогда не забивает певцов. Поскольку Рахманинов писал для всех типов голоса, то распределение романсов между четырьмя голосами (сопрано, меццо-сопрано, тенор, баритон) кажется абсолютно логичным. И пусть два из них (скромное польское меццо Мария Попеску и явно простуженный на момент записи российский тенор Александр Науменко) кажутся неким компромиссом в сравнении с возложенными на них вокальными задачами, зато двое других воздают Рахманинову должное, и их интерпретации еще долго будут считаться образцовыми. Камерные работы Сергея Лейферкуса хорошо известны: один из немногих российских вокалистов первого ряда, он постоянно работает в непопулярном и неденежном формате вокального recital`а, уделяя романсовой литературе столько же времени, сколько и опере. Рахманинов по своим эмоциональным полюсам очень совпадает с видением Шелли — он такой же стильный, подробный в деталях, чуть холодноватый и удивительно аристократичный. Тем более удивительным кажется вклад английского сопрано Джоан Роджерс, чей красивейший тембр и превосходное произношение полностью меняют восприятие известных романсов. Они предстают совершенно новой музыкой — с таким искренним чувством и такой пьянящей вокальной свободой, что даже у знатока создастся впечатление, что затертые на консерваторских экзаменах романсы он слышит впервые.
German Baroque Cantatas (Sony Classics)
Немецкая барочная кантата — одно это сочетание слов звучит музыкой, хотя само понятие ассоциируется разве что с Бахом. Между тем германская традиция Бахом не ограничивается — в чреде авторов можно найти и великого современника Баха Георга Филиппа Телемана, и не менее великого предшественника Дитриха Букстехуде, а также дядю композитора Иоганна Кристофа Баха. Все они представлены в программе молодого ансамбля Gli Angeli Geneve, созданного в 2007 году по инициативе швейцарского баса-баритона Штефана Маклауда. Стиль Gli Angeli Geneve — чарующе-прозрачная аккордовая вертикаль, в которой вокальные и инструментальные тембры перемешаны столь искусно, что на слух не всегда можно отличить одно от другого. Несмотря на аккуратное отношение к авторскому тексту, подход Маклауда и его партнеров далек от ортодоксальности — например, знаменитая баховская кантата "Ich habe genug" идет в неожиданно быстром темпе, но от этого не теряются ни эмоциональный настрой, ни смыслы религиозных текстов. В целом диск привлекателен именно свежестью трактовок — раритеты не воспринимаются исполнителями как музейные экспонаты, они актуальны и сегодня.
"Amor profano"
Venice Baroque Orchestra, A. Marcon (Archiv Production)
Альбом "Amor profano" ("Любовь мирская") стал второй частью аудиодилогии Венецианского барочного оркестра и немецкого сопрано Симоны Кермес, объединяющей вокальные сочинения Антонио Вивальди. В отличие от первой части, титулованной как "Amor sacro" ("Любовь духовная"), на новом диске собрана исключительно светская музыка композитора, а именно его оперные арии, которые благодаря Чечилии Бартоли стали едва ли не самым ходовым товаром на рынке старинной музыки. После Бартоли посягнуть на эти арии мог только отчаянный человек. И именно таким человеком является Симона Кермес — певица, сочетающая хрустальную чистоту голоса с могучим тевтонским темпераментом, сокрушительной сценической энергетикой и внешностью панк-дивы. Уже известные по подвигам Бартоли номера ("Agitata da due venti" из оперы "Гризельда", "Siam nave" из "Олимпиады") она чередует с несколькими раритетами, которые до нее никогда не записывались, — отметим арию "Quagl'occhi luminosi" из оперы "Семирамида" и арию "La Farfaletta audace", не "приписанную" ни к какой из сохранившихся опер.