Премьера театр
Владимир Мирзоев поставил с бывшими выпускниками своего вгиковского курса пьесу Олега Богаева "Акакий А. Башмачкин". Превозмогая скуку и недоумение, зрители наблюдали, как Башмачкин Евгения Стычкина мучительно долго складывает замысловатый многогранник из деревянных букв "СОС". АЛЛЕ Ъ-ШЕНДЕРОВОЙ самой захотелось спастись бегством.
Историю создания пьесы с подзаголовком "Из гоголевской "Шинели"" Олег Богаев окружает завесой тайны. Рассказывает, что в 1998 году, когда ему вручили "Антибукера", он заболел воспалением среднего уха, попал в Первую градскую и очутился на койке с табличкой, оставшейся от прежнего пациента: "Башмачкин А. А.". Когда выяснилось, что этот больной страдал глухотой, возникшей после удара по голове, фантазия драматурга разыгралась. Ему стало сниться, что он помогает Башмачкину отыскать украденную шинель. История эта и впрямь покажется зловещей, если добавить, что болезнь господина Богаева случилась вскоре после того, как он написал пьесу "Мертвые уши". Сам автор (с тех пор наполовину оглохший) считает, что это Гоголь наказал его за постмодернистские "уши".
Трудно сказать, решил ли Гоголь мстить постановщику и актерам — Мирзоеву и его бывшим студентам, назвавшим себя "Театр-студия 21". Но зрелище вышло столь выморочное, что даже самые поэтичные его моменты смахивают на назойливый бред. Это бесконечная вереница этюдов, в которых студенты снова и снова доказывают свою профпригодность: поют, двигаются и разыгрывают сценки про то, как беспризорная Шинель скитается по дворам, до хрипоты зовя своего хозяина.
Жанр пьесы — триллер, помноженный на лав-стори: каждый, кто становится на пути Шинели, разлученной с ее возлюбленным Башмачкиным, неминуемо гибнет. Грабители, решившие сбыть Шинель скупщице Захаровне (Наталья Маслова), попадают под пролетку. Сапожник (Виктор Сердюк) и его сварливая жена (Анна Чурина), с которыми Шинель впервые заговорила печальным девичьим голоском, с перепугу сгорают в огне. Само собой, мужикам, льстящимся на чиновничью одежку, Шинель является в образе волоокой красотки (в разные моменты Шинель "одухотворяют" Анна Чурина, Наталья Мишкина и Жанна Воробьева). А бабам — в виде дюжего молодца (Арман Хачатрян, Владимир Седлецкий). Его тщетно пытается обольстить некая вдовушка, под прозрачным хитоном которой стараниями художницы Аллы Коженковой нет ничего, кроме узкого лифа и весьма условных трусиков.
Словом, весь арсенал современного, с позволения сказать, театра, налицо: эффектные костюмы у девушек, экзотичные у юношей (половину действия Башмачкин щеголяет в оранжевом наряде кришнаита, а после радует публику американским флагом на плавках). Шарж на восточные единоборства, потуги на философию, чтение стихов Саши Черного, актуальные шутки: "Сидим мы с помещиком Иваном Абрамовичем, то есть Абрамовичем..." И карикатура на редакцию, где пустоголовые газетчики сперва пишут, что в Фонтанке объявился крокодил, а потом жадно фотографируют серийного убийцу — до тех пор, пока он не зарубает их самих.
Эту картину элитарного театра (потому что театр Владимира Мирзоева когда-то был элитарным!), до неузнаваемости изъеденного ржавчиной попсового постмодернизма, довершает особая публика. На "Башмачкина" пришли в основном "свои", родные и знакомые исполнителей. Они заливались хохотом над им одним понятными шутками, а какая-то девушка, явно подогретая чем-то, кроме майского солнца, все норовила заговорить с артистами прямо во время действия.
Когда ближе к финалу Евгений Стычкин, прервав странные пластические пассы и взывания к Шинели, произнес, глядя на зрителей: "Ну, не знаю, чем вас еще занять",— маленького человека наконец-таки стало жалко.