Выставка современное искусство
В галерее "Риджина" на "Винзаводе" открылась выставка Семена Файбисовича "Comeback". Мастер восьмидесятнического фотореализма не только вернулся к живописи, которой не занимался более десяти лет, но и вообще вернулся на поле актуального искусства. Однако теперь эскизами к его картинам служат снимки, сделанные не фотоаппаратом, а мобильным телефоном. "Мобилографическую" живопись рассматривала АННА Ъ-ТОЛСТОВА.
Нет, Семен Файбисович не исчез с горизонта после 1995 года, когда завязал с живописью. Он продолжал снимать ради самой фотографии, более не обремененной переводом в картину, занялся видео и начал писать... Эссе, рассказы, повести, даже роман. И что самое неприятное, художественную критику, точнее критическую публицистику, где с некоторым презрением сравнивал актуальное искусство 1990-х с улыбкой Чеширского кота. За фотографии получал "Серебряные камеры", за прозу — премию журнала "Знамя" (кроме того, дважды попадал в шорт-лист премии Андрея Белого и номинировался на "Нацбест"). А критикой заработал целый полк недоброжелателей.
В "хедлайнеры" Семен Файбисович попал прошлой осенью. Его имя появилось в топ-лотах торгов Phillips de Pury — где-то рядом с именами Ильи Кабакова и Эрика Булатова. Его старые, 1980-х годов картины пошли с лондонских аукционов по полмиллиона долларов за шутку. Вот и сейчас в Нью-Йорке его работу вполне оценили (см. репортаж на этой странице). Файбисович опять стал модным живописцем. И вдруг снова взялся за кисть. Недоброжелатели заподозрили в этом банальную корысть.
Назло им сам художник связи между творческим импульсом и рыночной конъюнктурой полностью не отрицает, хотя возвращение к живописи началось все же раньше роста цен. Три года назад его позвали в проект Московского дома фотографии "Мобилография". Впервые в жизни взяв в руки мобильник с камерой, он вскоре понял, что снятое как фотография никуда не годилось, но как основа для "шикарной живописи", плывущей такими импрессионистическими пятнами пикселей, было бы идеально. Мобилографии обрабатываются в фотошопе, увеличиваются, печатаются на огромных (в среднем 2 на 1,5 метра) холстах и поверху основательно прописываются маслом. 15 таких полотен из циклов "Троллейбус" и "На остановке", где моментальные снимки превращены в монументальные портреты пассажирок и представлены в галерее.
В 1980-е транспорт, советский транспорт, был одной из главных тем Семена Файбисовича: метро, автобус, электричка, муть, давка, тетки с кошелками, мужики с заначками, замызганное окно, серый пейзаж. Тот прежний Файбисович был все же странный фотореалист. Он вроде бы, как и положено фотореалисту, демонстрировал новую оптику, новый холодный взгляд на мир, стремясь слиться с внимательно-бесстрастным взглядом фотообъектива. Он поражал виртуозностью кисти — игрой отражений, ракурсами, двойной экспозицией, когда одна фигура проступает сквозь другую. Но эта проза жизни, случайно выхваченные из потока антропологические детали, типажи, позы, жесты, лица, их выражения, не выходила у него до конца бесстрастной, подчас срываясь на публицистический, почти диссидентский пафос.
Не столько Семен Файбисович вернулся к старой теме, сколько сама тема вместе с нынешним столь ощутимым душком застоя вернулась к нему. И он опять пошел в народ — подглядывать за теми, кто все еще ездит в троллейбусе. Они почти не изменились, хоть и приоделись в какие-то китайско-турецкие тряпки, они остались в 80-х, поскольку 90-е прошли мимо них. Но в этой жизни, не тронутой гламурно-глянцевой революцией, вдруг обнаружились какие-то вечные визуальные истины, так что ухваченная бульдожьего вида тетка-богомолка напомнит и о передвижнике Ярошенко, и о подвижнике Рембрандте. Вдруг оказалось, что шпионский взгляд мобильника лучше схватывает эту человеческую суть. И в неприкрашенной, сырой натуре, запечатленной в очень свободной, пошедшей вслед за своей мобилографической основой витражными бликами живописи, проступила подлинная, недоступная фальшивому рекламному миру красота.