Разбирает редактор отдела бизнеса Рената Ъ-Ямбаева
"Сургутнефтегаз" редко сообщает о корпоративных событиях и вообще считается самой закрытой российской нефтекомпанией. Поэтому любое появившееся сообщение рассматривается участниками рынка чуть ли не под лупой. На прошлой неделе депозитарий "Сургутнефтегаза" Bank of New York Mellon Corp., который реализует программу американских депозитарных расписок (ADR) нефтекомпании, сообщил об изменении соотношения числа акций на одну расписку. Если до сих пор одна ADR составляла либо 50 обыкновенных, либо 100 привилегированных акций, то теперь на каждую расписку будет приходиться по 10 бумаг любой категории. Соответственно, количество ADR компании вырастет. В самом банке говорят, что приняли такое решение вместе с "Сургутнефтегазом", чтобы повысить ликвидность бумаг и "сделать их более привлекательными для мелких инвесторов". В "Сургутнефтегазе" традиционно комментировать ничего не стали.
На первый взгляд причин, чтобы придираться к обнародованному банком решению, нет. Такой способ повышения ликвидности своих бумаг, торгующихся за пределами России, уже не раз использовали другие российские компании нефтяного сектора. Например, ЮКОС (его, правда, уже не существует) еще в 2003 году вместо 15 акций на ADR установил коэффициент в 4 акции. В 2005 году ЛУКОЙЛ поменял соотношение одной расписки к четырем акциям, установив конвертацию один к одному. Делалось это как раз для того, чтобы привлечь инвесторов, прежде всего миноритариев.
Но "Сургутнефтегаз" трепетным отношением к инвесторам никогда не славился. Наоборот, больше пяти лет он чуть ли не демонстративно игнорировал интересы миноритариев. В частности, глава компании Владимир Богданов говорил, что не собирается готовить отчетность по международным стандартам до тех пор, пока его не обяжет к этому законодательство. В результате миноритариям приходится удовлетворяться отчетами по РСБУ, трактовка которых с точки зрения оценки финансовой эффективности компании зачастую является не чем иным, как гаданием на кофейной гуще. Компания, в отличие от ее конкурентов, чьи акции также торгуются в ADR, не делает международной оценки запасов, у нее нет независимых директоров, и сигналов о том, что ситуация может измениться, до сих пор не поступало. Так что "доброе дело" "Сургутнефтегаза" вызвало у участников рынка, с которыми я разговаривала в пятницу, скорее удивление, чем благодарность. И фактически суть наших бесед сводилась к выяснению вопроса: "А в чем подвох?"
Конечно, можно предположить, что компания действительно пошла навстречу участникам рынка. Но мои собеседники больше склоняются к другому варианту. Несмотря на то что акционеры "Сургутнефтегаза" — это тайна за семью печатями, игроки рынка уверены, что фактически его контролирует менеджмент. По мнению людей, знающих Владимира Богданова, ему принадлежит около 25%, а еще около 50% находится у него же в своего рода доверительном управлении. К предложению развить тему относительно того, кто же доверяет Владимиру Богданову, мои собеседники относятся, как правило, без энтузиазма. Они лишь намекают, что это люди, входящие в ближайшее окружение руководителей страны.
Причем на рынке уверены, что скупка акций компании аффилированными с ней же структурами продолжается. К примеру, количество ADR, отмечают они, год от года снижается. Если на конец 2007 года, по данным "Сургутнефтегаза", в ADR торговалось 6,19% обыкновенных акций и 38,54% привилегированных, то годом раньше — 7,68% и 46,73%, а в конце 2005 года — 8,8% и 50,3%. Повышение ликвидности скупку акций упростит.
Правда, есть и еще одно объяснение. В начале года я писала колонку о том, что в ADR, наоборот, был конвертирован крупный пакет акций (от 5% до 10%) "Сургутнефтегаза" (см. "Ъ" от 21 января), подконтрольный Владимиру Богданову. Проверить это можно будет только после публикации отчета нефтекомпании за первый квартал. Но если информация подтвердится, то придется вернуться к теме повышения ликвидности, которая в данном случае необходима.