Россия заполняется дешевым лесом, который должен похоронить немалую часть его добытчиков и даже кое-кого из переработчиков. Тех, кто выплывет, ожидает награда: обилие дешевого сырья. И наказание — иностранные концерны, строящие в России собственные производства.
"Если будем сопли жевать годами, то ничего не изменим",— решительно заявил министрам президент Владимир Путин в марте 2006-го, требуя перестать "гнать кругляк за границу". Министры сглотнули и спешно принялись разрабатывать проект повышения пошлин, препятствующий экспорту необработанного леса.
Постановление правительства N75, появившееся год спустя, предписывало поэтапно повышать пошлины на "круглый" лес с тогдашних 5% до 80% к началу 2009 года. Также с марта 2008-го количество таможенных пунктов, занимающихся экспортным оформлением древесины, сократилось в пять раз — до 128.
Фактически речь идет о запрете экспорта. Уже с введением 25-процентных пошлин, по словам Александра Красавина, председателя комитета по лесу и лесопереработке организации "ОПОРА России", вывоз кругляка за границу оказался на грани рентабельности. На первых порах российским лесным компаниям придется несладко.
Лесные монстры
На рынке подозревают, что постановление о повышении экспортных пошлин лоббировали крупные лесопромышленные компании, которые традиционно успешно взаимодействуют с властью. "Почему, например, в течение одной недели "Илим Палп" подписал договор с International Paper (мировой гигант купил 50% российского холдинга.— СФ) и были введены пошлины? Наверняка потому, что "Илим" гарантировал, что сырье для объединенного предприятия будет",— рассуждает один из топ-менеджеров зарубежной лесопромышленной компании, работающей в России. Среди крупных игроков, которым выгодно повышение пошлин, называют Архангельский ЦБК, "Монди бизнес пейпа Сыктывкарский ЛПК", "Инвестлеспром".
Действительно, экспортный поток древесины (треть всего экспорта лесопромышленной продукции, или 52 млн куб. м) теперь хлынет на внутренний рынок, что неизбежно приведет к обвалу цен. Уже при 25-процентной пошлине, по сведениям аналитика компании "Леспром индастри консалтинг" Анастасии Копыловой, в марте стоимость круглой древесины упала на 20% по сравнению с январем. "Большинство российских предприятий сегодня не испытывают такого дефицита сырья, как год назад",— признает Антон Лойтер, директор по маркетингу и сбыту Архангельского ЦБК.
Такое выгодное положение делает крупные лесопромышленные корпорации привлекательными для инвесторов. Вышеупомянутая сделка International Paper с группой "Илим" пока остается единичной, но явно не последней.
Резня бензопилой
Лес рубят — щепки летят. "Щепки" от повышения пошлин попадут главным образом в малые и средние предприятия, которых в России, по разным подсчетам, от 12 до 15 тыс.— они заготавливают около половины всей древесины в стране.
"Есть мнение, что лесная отрасль как нефтянка. Взял в руки топор, арендовал 100 тыс. куб. м "расчетки" (расчетной лесосеки, то есть участка, с которого арендатор имеет право вывезти 100 тыс. куб. м леса.— СФ), и ты уже миллионер. Это не так. У лучших предприятий в отрасли рентабельность мизерная — 9-10%",— говорит Красавин.
Низкая рентабельность не позволила мелким "лесорубам" стать лесопереработчиками, ведь эта метаморфоза, по словам Александра Красавина, обходится компании в $10-12 млн для расчетной лесосеки 300 тыс. куб. м леса в год. Эта сумма необходима для закупки лесопильного оборудования. А окупятся такие инвестиции в лучшем случае через пять лет. Лесопереработка дешевле: техника для нее обходится примерно в $1,5 млн, вложения окупаются года за полтора-два. Но организация лесопереработки без лесопиления не имеет экономического смысла.
Теперь стоимость бизнеса малых "лесорубов" будет дешеветь вместе со стоимостью кругляка. Фактически у них остается только два пути — объединение в холдинги или вымирание. "В лесной отрасли такого понятия, как "отдельный лесозаготовитель", уже не существует. Небольшие производства либо вообще прекратили лесозаготовку и теперь держат лесфонд и платят попенку (арендную плату за лес), ожидая, когда придет какой-нибудь крупный ЦБК и будет скупать все лесосеки, либо консолидированы в холдинги",— поясняет Красавин.
То, что плохо малым "лесорубам", на руку крупным холдингам. Чтобы получить новый лесной участок под заготовку в долгосрочную аренду, нужна сложная аукционная процедура, да и найти подходящий участок поблизости от производства довольно сложно. Скупить дешевеющие мелкие предприятия с уже арендованным лесом гораздо проще. Так ведет себя, например, один из новых гигантов лесной индустрии — "Инвестлеспром", который скупает небольших лесозаготовителей и лесопереработчиков: "Каргопольлес", "Ярнемалес", "Онегалес", Онежское ЛСП и других на Северо-Западе. В Иркутской области такой скупкой занимается Russian Timber Group.
Примером мимикрии под новое законодательство для русских могут служить китайские предприятия на территории России. Китайские рабочие, которых активно привлекают к заготовке леса за Уралом, часто получают зарплату спиленными бревнами, которые беспрепятственно вывозят на родину. Есть и другой более продвинутый способ обойти пошлины. "Ставят примитивное оборудование, обрезают круглое сырье с двух сторон и экспортируют как пиломатериалы, беспошлинно. Китайцы очень быстро соображают",— усмехается Лойтер. На европейской части России предприниматели дробят бревна на щепу для целлюлозно-бумажной промышленности и гонят в Финляндию беспошлинно. Правда, пока объемы такого "серого" экспорта невелики и могут быть легко устранены корректировкой кодов ВЭД.
Заграница им поможет
Еще одну мощную щепу от рубки экспорта получат скандинавские лесопромышленники, прежде всего финские. Финляндия, по данным финской Ассоциации лесной промышленности, импортирует 25% сырья, из которых 78% — российская древесина. Stora Enso планирует закрыть три фабрики и уволить около 1,4 тыс. работников. Норвежский бумагоделательный гигант Norske Skog и вовсе находится на грани банкротства. Частично скандинавские предприятия переориентируются на сырье из далекой Южной Америки — лесозаготовительные мощности в Уругвае и Парагвае уже есть у концернов UPM Kymmene, Metsa-Botnia.
Наиболее финансово устойчивые финские концерны вкладывают в строительство заводов внутри России. "У Скандинавии, по сути, нет альтернатив",— полагает Антон Лойтер. Так же думают и в МЭРТ, где готовилось постановление N75. Но нелегкая это работа — возведение в России целлюлозно-бумажных комбинатов, которое наиболее целесообразно для финнов с экономической точки зрения, обходится как минимум в 1 млрд евро. Строить лесопильные предприятия для будущих комбинатов уже начали Metsa-Botnia, Ruukki Group (правда, где последние будут реализовывать проект, пока непонятно: из Костромской области финнам пришлось уйти из-за разногласий с губернатором). Соглашения о намерениях построить лесоперерабатывающие производства с региональными властями заключили Stora Enso и Swedwood ("дочка" IKEA).
Огромный поток иностранных инвестиций в российскую лесопереработку сдерживает только смутная надежда скандинавов добиться отмены экспортных пошлин в обмен на допуск России в ВТО.
2,6%составляет доля России в мировом объеме производства лесопромышленной продукции, хотя на территории страны находятся 20% мировых запасов леса и 50% хвойных лесов планеты |
Пессимистичный сценарий
Взлет пошлин ударит и по крупным переработчикам — это признают все участники рынка. Рынок просто не переварит то количество древесины, которое будет срублено в ближайшие три-четыре года,— большинство заводов и так работают на полную мощность и расшириться не успеют.
"Заводы-потребители будут давить вниз цены, месяцев шесть-девять продлится игра на понижение, дальше — либо массовое банкротство независимых лесозаготовителей и неэффективных переработчиков, либо резкий, в несколько раз, скачок цен на древесину после угрозы остановки крупных перерабатывающих предприятий,— прогнозирует Сергей Кольцов, директор по развитию подразделения по лесообеспечению и лесозаготовке UPM.— Откуда кризис? А не будет сырья, потому что его станет невыгодно заготавливать из-за низких цен". Такие прецеденты уже имели место. В 2006 году Светогорский комбинат опустил закупочную цену на сырье до $15,5 за 1 куб. м, остался без сырья, потому что лесозаготовители переориентировались на других покупателей, и поднял закупочную цену до $28.
Конечно, такой сценарий возможен только в тех регионах, где на экспорт идет значительная часть сырья и переизбыток предложения будет существенным (например, в западной Карелии). "Мы тоже рискуем оказаться в зоне дефицита сырья",— полагает Кольцов. UPM прорабатывает несколько вариантов действий в таких условиях, вплоть до крайних мер: "Возьмем портфели и уедем в Финляндию — вот вам вариант". На уточняющий вопрос "это самый пессимистичный сценарий?" Кольцов, работающий в подразделении лесозаготовки, отвечает: "Это самый реалистичный сценарий". С другой стороны, Россия стратегически важный рынок для UPM, и компания, даже свернув бизнес по лесозаготовке, будет развивать здесь другие направления.
Впрочем, топ-менеджеры крупных предприятий рассчитывают на достойную награду по окончании смутных времен: дешевое сырье в изобилии и рост стоимости компаний. "Допустим, в конце 2008-го — начале 2009 года сырья будет переизбыток, потому что российские предприятия такие объемы не смогут переработать и будут проблемы в какой-то части производств с заготовками. В принципе, если пережить этот переходный период, тенденция снижения экспорта кругляка правильная, и это стоило сделать еще много лет назад",— уверен Антон Лойтер. Очередная задача, поставленная президентом,— повысить доходность с 1 куб. м древесины для государства — будет торжественно решена за счет создания новых перерабатывающих предприятий. А существующие и формирующиеся лесные холдинги смогут упрочить свое положение, мотивируя это вполне патриотическими соображениями.
заАнтон Лойтер, директор по маркетингу и продажам Архангельского ЦБК: — К повышению пошлин я отношусь очень положительно. У нас в прошлом году — в январе-феврале — был дефицит балансов, и мы снижали производительность. Да и не только мы, но и практически все ЦБК испытывали дефицит сырья. А сейчас все нормально, все заводы работают на полную мощность — уже чувствуется введение этих пошлин. А если брать более долгосрочную перспективу, то какой смысл был поддерживать китайскую, скандинавскую целлюлозно-бумажную промышленность, давать им возможность создать добавленную стоимость, если все предпосылки для организации такого производства есть у нас в России? |
противСергей Кольцов, директор подразделения по лесообеспечению и лесозаготовке UPM: — Каждая страна защищает свои интересы, и это правильно. Вопрос, как это делается. Глупо, топорно, непрофессионально — конечно, я против этого. Грамотно, аккуратно, с финансовым и маркетинговым анализом, с учетом глобализации рынков и всего остального — разумеется, я за это. Но сегодня пока это осуществляется грубо и топорно. Просто говорят — лес. А что такое лес, никто из тех, кто принимает решение, не знает. В краткосрочной перспективе мы рискуем столкнуться с серьезным кризисом в сфере лесозаготовок, и только в среднесрочной — три-семь лет — ситуация должна выправиться, потому что многие компании заявляют уже новые проекты, серьезные исследования. А дальше все зависит от рынка. |