Создание Федерального управления по делам о банкротстве предусматривалось еще постановлением Совета Министров от 18 января (#33), которое даже поручало ГКИ провести до конца 1993 года серию показательных процессов над "неплатежеспособными предприятиями, растрачивающими государственные ресурсы и способствующими инфляции".
Правда, при этом предполагалось, прежде чем начинать процессы века, предусмотреть меры, которые могли бы стабилизировать финансовое положение государственных предприятий без вмешательства со стороны "специалистов по вопросам банкротства" из ГКИ. Планировалось, например, отменить ограничения на уровень рентабельности вне зависимости от того, является ли предприятие монополистом. Ряду отраслей ограничения были отменены, но они сохранились для большой части предприятий, включая целые отрасли (производство ряда потребительских товаров, торговлю).
А еще тем же постановлением Совмин поручал сразу трем ведомствам — ГКИ, Минфину и Минэкономики — определить "принципы и критерии предоставления предприятиям льгот, субсидий и кредитов", с тем чтобы предприятия хотя бы могли знать, на какую именно государственную помощь, в каких размерах и на каких условиях они могут рассчитывать. Творческие порывы членов правительства, разрабатывающих проекты на тему принципов финансирования предприятий, Ъ комментировал неоднократно — от варианта "гнездового" финансирования (Олег Сосковец) до чуть ли не поголовного "пополнения оборотных средств" предприятий за счет бюджета (Олег Лобов). Однако принципов-то как не было, так и нет.
Еще одна проблема, также остающаяся нерешенной, — неплатежи, из-за которых и в прошлом году, и в нынешнем вопрос о массовых банкротствах стоит на повестке дня. Но и в этом направлении продвижения нет. Более того, в одном из своих недавних интервью председатель ЦБ Виктор Геращенко честно признался, что не знает, как должна решаться проблема взаимозачетов: системы учета неплатежей, существовавшей ранее в рамках Госбанка, ЦБ, а затем — коммерческих банков, теперь не существует. Геращенко считает, что данным Госкомстата в этом случае верить нельзя, а отчетность предприятий не позволяет понять, в какой степени плачевное состояние финансов предприятия зависит от неоплаты его поставок.
Год назад, во время первого крупномасштабного платежного кризиса, председатель ГКИ Анатолий Чубайс высказал идею о том, что непоступление платежей от потребителей, делающее предприятие формально неплатежеспособным по своим обязательствам, должно означать и его фактическое банкротство с последующей ликвидацией или реорганизацией. Такие предприятия, как планировалось в Комитете, должны были переходить в ведение Агентства по долгам при ГКИ, проходить санацию и затем приватизироваться. Тогда председатель ЦБ России Виктор Геращенко настоял на своем: сначала зачет и погашение дебиторской задолженности за счет государства, а затем уже для неспособных справиться — процедура банкротства. Выпущенная Центробанком России в июне 1992 года телеграмма, регламентирующая механизм взаимозачета, об Агентстве по долгам даже не упоминала.
Как будут решаться все вышеозначенные проблемы с началом деятельности преемника идеологии Агентства по долгам — Федерального управления, — неясно; в ГКИ пока комментировать принципы работы нового органа отказываются. Однако, заметим, что если год назад создание Агентства по долгам могло бы значительно ускорить ход приватизации, то теперь государственные меры по санации государственных же предприятий-банкротов несколько запоздали, тем более что близость к фактическому банкротству не мешает ГКИ их приватизировать. Так например, были выставлены на торги и приватизированы Первоуральский новотрубный завод и "Ростсельмаш".
Впрочем, положение некоторых госпредприятий, тех, у кого "период полубанкротства" сильно затянулся, с появлением Федерального управления по банкротству может измениться. Те из них, кого государство заинтересовано сохранить на плаву (например монополистов), по всей вероятности, смогут получать средства под санацию, проводимую под контролем Федерального управления. Другим, после очистки от долгов, будет придано большее ускорение в сторону приватизации. Третьих просто ликвидируют. Отметим, что в Положении косвенно указывается, что представители предприятия (читай — администрация, по той или иной причине провалившая дело) в банкротстве и санации участвовать не будут. Это правильно, но несколько смущает то, что и представителя кредитора (а им может оказаться и коммерческий банк, и частное предприятие) также не предполагается допускать к решению проблем задолжавшего госпредприятия. Поэтому насчет "гарантированного удовлетворения имущественных требований кредиторов" позволим себе усомниться.
Частным фирмам следует обратить внимание и еще на одно новшество: Федеральное управление вправе получать необходимую информацию по делам о банкротстве, причем не только от госпредприятия, но и от его кредитора, независимо от формы собственности последнего. Решения по залоговым сделкам госпредприятий-банкротов также будут приниматься управлением. Таким образом, попытка частной фирмы "обанкротить" государственное предприятие (пусть даже по взаимному согласию) и по дешевке, через залоговые операции, прихватить часть госсобственности может плохо кончиться. В остальном же для частных предприятий с началом деятельности Федерального управления скорее всего мало что изменится. Их долги — дело банков и факторинговых компаний.
МАРИНА Ъ-ШПАГИНА