Воспитание войной

"Сталки и компания" — воспоминания Киплинга о школьных годах, проведенных в колледже Вестварда Хо! в Северном Девоне. Главный герой — подросток по кличке Сталки — списан с Чарльза Лионеля Данстервилла, впоследствии знаменитого генерала, прославившегося подвигами в Индии и Месопотамии. Он также известен тем, что в 1918 году в течение месяца с тысячей английских солдат оборонял город Баку, который англичане хотели видеть столицей "независимой Транскавказской республики", от 14-тысячной турецкой армии. 14 сентября 1918 года Данстервилл Баку все же сдал, но, перед тем как уйти, приказал расстрелять попавшегося под руку большевика Степана Шаумяна.

В 1940-х годах "Stalky & Co" на английском прочел Аркадий Стругацкий (дореволюционный перевод на русский существовал, но был безнадежно плох). Стругацкий Сталки так полюбил, что, во-первых, сам перевел текст (этот перевод не сохранился), а во-вторых, назвал в честь Сталки героя, которому впоследствии пришлось блуждать по Зоне в обличии артиста Кайдановского.

Эти сведения и еще немного других имеются в коротком и восторженном послесловии Вадима Левенталя к новому изданию "Сталки" в переводе Дмитрия Хазина. Перевод этот, к которому вообще-то могут быть претензии, передает главное — то, как мальчишечья речь прыгает от цитаты к цитате, от реминисценции к реминисценции, превращая пространство между Горацием, Браунингом, нравоучительной школьной прозой и изобретательным сквернословием в поле для игры. Предвестие вот этих разговоров киплинговских мальчишек можно услышать еще у Диккенса (только это не трогательные монологи Дэвида Копперфилда, а высокомерные реплики Стирфорта), а отголоски слышны и у Вудхауза, и у Ивлина Во, и у Стивена Фрая.

Несмотря на стремление пересыпать речь латинскими фразами, к филологии герои "Сталки" отношения не имеют. В Юнайтед сервис колледж готовили почти исключительно к военной карьере. Никакой другой карьеры ученики и не желали, причем служить они собирались не "на Острове", а непременно далеко — "там, где у нас всегда беспокойно".

"Восемьдесят процентов учеников родились за границей — в военных лагерях, в военных городках или в открытом море, они были сыновьями офицеров, находящихся на службе... все эти Уиллоуби, Полеты, Де Кастро, Мейны, Рандаллы собирались идти по стопам своих отцов".

Они и пошли по стопам своих отцов и — тут Киплинг, как ему свойственно, демонстративен — составили то, что и есть великая империя, простирающаяся от моря до моря и, главное, от сердца до сердца. Часто смешные, иногда виртуозные и почти всегда довольно жестокие выходки смелого Сталки, благородного Мактурка и поэтического Жука рассматриваются во многом как репетиция какой-нибудь операции под Суакином, под Амритсаром, под Читралом. Самую настоящую пытку, которой товарищи подвергают двух великовозрастных плохишей, измывавшихся над малышней (их связывают, избивают палками и даже поджигают им усы), предлагается рассматривать как справедливое наказание по закону военного времени. А закона другого времени для Киплинга нет.

Сцена этой пытки (""Тебе больно?" — "Да. Ужасно!" — "Ты унижен?" — "Да!" — "Ты ужасно унижен?""), наверное, самый щекочущий нервы эпизод в чреде мальчишеских шалостей, хронику которых и представляет собой "Сталки и компания".

Все не всегда так жестко — мальчишки ставят пьесу, ухаживают за служанкой в молочной лавке и очень много читают. Они издеваются над штатскими учителями, преклоняются перед ректором — военной косточкой. Они гуляют по прекрасным девонским холмам и изыскивают способ безнаказанно пробираться в запретные владения полковника Дэбни (здесь при желании можно увидеть ход к нашему Сталкеру). И с каждым днем они все больше врастают в образ тех прекрасных рыцарей империи, которыми им предстоит стать.

Ими они и становятся вполне - равно прекрасными и зловещими. В заключительной главе вернувшийся из Индии Мактурк рассказывает, что в последний раз видел Сталки в какой-то сикхской деревне: "Он сидел на чем-то вроде трона, а половина населения лежала перед ним ниц". "Сердце тьмы" Джозефа Конрада написано почти в то же время, что и "Сталки". И судя по той самой сцене пытки, в смысле жестокости Сталки вполне мог бы поспорить с мистером Курцем.