Легко ли бить молодым

Бойцовский кружок в фильме "Никогда не сдавайся"

Премьера кино

Педагогический боевик "Никогда не сдавайся" (Never Back Down), удостоенный в американской прессе лестного определения ""Бойцовский клуб" для самых маленьких", посвящен проблеме насилия и неконтролируемой агрессии в американских школах. О том, что рукоприкладство — это хоть и зрелищно, но нехорошо, узнала из фильма ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.

Среди многочисленных травм и увечий, которые предстоит получить на протяжении фильма главному герою-старшекласснику (Шон Фэрис), самая болезненная, конечно же, у него в душе. Он терзается муками совести, что однажды позволил своему отцу вдребезину пьяным сесть за руль и стал, таким образом, в глазах окружающих, в том числе и матери, виновником его гибели. Герой надеется, что ему станет немножко полегче при переезде с семьей из Айовы во Флориду, где его младшему братику, многообещающему теннисисту, предложили какую-то спортивную стипендию.

Упаковывая вещи для переезда, герой натыкается на отцовскую спортивную фуфайку, которая будит болезненные флешбэки, в которых папа улыбается невыносимо доброй улыбкой. Страдальчески сморщившись, сын засовывает ее в коробку, на которой пишет фломастером жестокие слова "ненужный хлам". Уже на этой стадии понятно, что в кульминационный момент фамильная фуфайка будет извлечена, торжественно напялена и с блеском выполнит свою ритуально-магическую функцию, обеспечив герою моральную поддержку с того света.

Все остальное в "Никогда не сдавайся" не менее предсказуемо и способно удивлять только героев: так, приехавший во Флориду невольный отцеубийца оказывается неприятно поражен, что его слава обогнала его и снятый неизвестным доброжелателем видеоролик с дракой, которую он на прощание с родной Айовой учинил на футбольном поле, уже висит в красном углу YouTube, да и прискорбный случай с отцом тоже уже ни для кого не секрет. Это одна из заявленных в фильме тем, которая могла бы представлять психологический интерес,— сузившееся до микроскопических пределов пространство частной жизни, которую стало дико трудно сохранить в тайне ввиду наличия у каждого случившегося поблизости идиота мобильного телефона с камерой и доступа в интернет.

Но авторов фильма эта утрата privacy интересует меньше, чем гамлетовский вопрос "бить или не бить?", к решению которого они приплетают, впрочем, не Шекспира, а Гомера: в первый же день в новой школе герою удается блеснуть на уроке литературы, обнаружив пацифистские мотивы в "Илиаде". Оказывается, на щите Ахиллеса изображены сценки мирной жизни, представляющей собой альтернативу кровопролитию, и весь фильм герой мучительно пытается нащупать аналогичную альтернативу для себя. Мешает ему в этом первый парень на деревне (Кэм Джигандет), голубоглазый арийский блондин, тоже жертва неполадок с папашей, богатым психом, который в ясельном возрасте отдал сына в секцию карате и воспитал из него законченного отморозка, только и думающего, кому бы порвать пасть. А помогает герою культивировать в себе миролюбие и обуздывать агрессию сенегальский негр, руководитель секции по мордобою без правил, запрещающий драться за пределами спортзала.

Сыгравший принципиального тренера Джимон Хонсу выделяется хотя бы за счет цвета кожи на фоне молодых актеров, вселяющих уверенность в завтрашнем дне Голливуда. Шон Фэрис вскоре пригодится вместо Тома Круза, когда тот окончательно впадет в маразм. Кэм Джигандет примет эстафету из покрытых старческой пигментацией рук Брэда Питта. А Эмбер Херд, сыгравшая блондинку, за которую соперничают герой и антигерой, в свое время сменит изнуренную подтяжками Шарлиз Терон. Точно так же, как юные исполнители главных ролей все как на подбор выпускники одного инкубатора, так и сценарий "Никогда не сдавайся" является рабски следующим голливудскому ГОСТу продуктом конвейерного производства. И когда наступает черед чернокожего тренера выкладывать свою душераздирающую историю про брата, застреленного на его глазах после драки в баре, и опять-таки болезненные отношения с папой, с которым он с тех пор много лет не разговаривал, на глаза наворачиваются слезы, но не сочувствия, а досады — от невозможности без всяких правил разукрасить сценаристу физиономию.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...