С Бэби Ди перед московским концертом поговорил Борис Барабанов.
В любой вашей биографии можно прочитать о том, как вы были уличным артистом. Как это выглядело? Как огромная женщина с арфой на перекрестке?
Все было еще веселее. У меня был высоченный трехколесный велосипед, и я была очень подвижна. Вот этот традиционный образ уличного артиста, вот эту фигуру на углу, которая играет у прохожих на виду, — я сразу предала это все анафеме. Моя идея была в том, чтобы атаковать их. Я пикировала на публику, как ястреб, мне требовалось ошарашить их этим соло на арфе, чтобы создалось ощущение, будто музыка грянула с самого неба. Понимаете, это не был уличный перформанс в чистом виде. Меня больше интриговал, например, такой вариант: я оккупирую уличное кафе и в три секунды превращаю его в свое собственное кабаре, а потом исчезаю так же быстро, как и появилась.
Не поверю, если вы скажете, что вам не приходилось сталкиваться с проявлениями гомофобии.
Я играла в самых разных местах, и, конечно, бывала всякая дичь, но хорошее перевешивало плохое, и я даже затрудняюсь сейчас вспомнить какие-то конкретные ситуации. В основном реакция на мои выступления выражалась в том, что люди бросали мне деньги.
Есть столько историй о вашей беззаботной жизни в богемном Нью-Йорке 1990-х, столько баек о ваших совместных с Энтони приключениях, что даже непонятно, с чего это вдруг на пороге шестого десятка вы решили все же начать карьеру настоящего музыканта, с контрактом, пластинками и прочим.
Не могу сказать, что меня загрызли амбиции. Я не амбициозна, да и никогда не была. Я начала записывать песни и выпускать диски по очень личным причинам. Обстоятельства в моей семье сложились так, что мне пришлось завязать с моими любимыми уличными шоу и вернуться в мой родной Кливленд. Выпуск пластинок стал на какое-то время едва ли не единственным способом зарабатывать.
Два года назад, впервые приехав в Россию, Дэвид Тибет сказал мне, что Беби Ди будет "следующей большой вещью" компании Durtro после триумфа Энтони. Вы уже почувствовали вкус славы?
Для меня "большая вещь" — это быть в туре с группой. Я не знаю, насколько я знаменита, но мне, конечно, очень нравится тот факт, что у нас достаточно поклонников, чтобы заполнять залы на гастролях. Я обожаю группу и обожаю гастроли.
Прошлым летом Antony And The Johnsons с большим успехом выступили в Москве. Энтони что-нибудь рассказывал вам о нас?
Нет, но я уверена, что ему понравилось. Невозможно себе представить, чтобы кто-то приехал в Москву и уехал не влюбленным в нее.
И в представлениях Antony And The Johnsons, и в ваших шоу очень важен момент общения с публикой, разговор, насколько я понимаю, это традиция, берущая начало в нью-йоркской клубной среде. Но английский язык для московской публики не родной. Вы как-то измените здесь свой привычный способ общения?
Я не мастер что-либо планировать. Буду ориентироваться на свой слух и свои чувства.
Ваш последний альбом такой светлый, и инструменты звучат так нежно, и при этом у вас такие большие руки. Когда вы, например, в последний раз дрались?
Я не боец, мне ближе проявления любви. В царстве любви большие руки — это тоже ощутимое преимущество.