Биеннале фото
В новых залах Rigroup на "Винзаводе" в рамках Фотобиеннале открылась выставка фотографа Гексина Сипахиоглу "Взгляд на баррикады — май-68". Экспозиция фотографий, многие из которых стали иконами революционной романтики, проходит при поддержке посольства Франции в России и Французского культурного центра в Москве. Документацию парижской студенческой революции, сорокалетие которой предвосхищает выставка, смотрела ИРИНА Ъ-КУЛИК.
В мае 1968 года турецкому фотографу Гексину Сипахиоглу было сорок два года, он уже снимал во многих "горячих точках" планеты, в том числе на Кубе в момент карибского кризиса, и два года как работал фотокорреспондентом в Париже. На революционные улицы он вышел снимать репортаж, а не поддерживать восставших студентов. Знакомых и друзей среди участников событий у него не было, разве что коллеги-журналисты, которых он также запечатлел, например встреченного на баррикадах классика французской фотографии Анри Картье-Брессона или своего сверстника, репортера и писателя Жана Бертолино, разъезжавшего по парализованной забастовкой столице на велосипеде. И этот дачный какой-то велик отлично передает ощущения от революции, одним из девизов которой было "Под мостовыми — пляж".
Студенческое восстание началось с пустячного на первый взгляд повода: на открытии бассейна в Нантеррском университете студент социологического факультета Даниэль Кон-Бендит потребовал у министра по делам молодежи и спорту разрешить свободный доступ на территорию женского университетского общежития. За несколько дней волнения превратились во всеобщую забастовку. Ее поддержали профсоюзы, интеллектуалы, деятели искусств, что в конечном итоге и привело к отставке президента Шарля де Голля, а также к глобальному изменению социального климата.
В майских событиях принимали участие представители всех левых парижских движений — анархисты, троцкисты, маоисты, коммунисты марксистско-ленинского толка. Но в истории остались прежде всего знаменитые лозунги и граффити в сюрреалистическом духе: "Поэзия — на улицах", "Революция невероятна, потому что она настоящая", "Запрещено запрещать". Молодые люди, строившие баррикады и швырявшие булыжники в полицейских, отстаивали не только свои убеждения, но и свои ощущения. Основное требование участников студенческого восстания — "Будьте реалистами, требуйте невозможного" — выполнено, естественно, не было.
Даже репортажные снимки, сделанные в самой гуще событий явно безо всяких претензий на эстетские игры, отлично передают сюрреалистический дух происходящего: мраморные бюсты, вытащенные на баррикады из помпезной Сорбонны, причудливая инсталляция из снятых с окрестных домов разномастных дверей, которыми перегородили улицу, пристроенная на одну из баррикад киноафиша, рекламирующая американский боевик "Полиция над городом", и странный дайджест происходящего, в который совершенно в духе Андре Бретона складываются названия фильмов, идущих в одном из кинотеатров Латинского квартала,— "Тинейджеры", "Преступление", "Большие маневры".
Гексин Сипахиоглу снимал все то, что и полагается снимать во время волнений, то есть массы, причем одинокая фигура полицейского перед запрудившей бульвар огромной толпой манифестантов выглядит не менее драматически, чем хрупкая молодая женщина, бегущая навстречу группе полицейских со щитами в облаках слезоточивого газа. Впрочем, полицейские, в своих клеенчатых плащах, касках и огромных защитных очках, довольно быстро превращаются в почти гротескную армию зла как на попавшем в кадр плакате, так и на снимках самого Гексина Сипахиоглу. А вот снимать участников майского восстания как монолитные революционные массы не получается — толпа немедленно распадается на лица, и лица эти явно принадлежат законченным индивидуалистам.
Люди, вышедшие на парижские баррикады, совсем не похожи на привычный образ протестующей молодежи 1960-х: вместо длинных волос и джинсов мелькают все больше белые воротнички, брюки-дудочки, габардиновые плащи и очки. Это люди не субкультуры (которой в далекой от рок-музыки, объединявшей английскую и американскую альтернативную молодежь, Франции не было), но культуры, скорее читатели Сартра и Камю, чем слушатели The Beatles и Rolling Stones. По-настоящему живописным бунтарским имиджем наделены только представители маргинальной группы "Катанге" — примкнувшие к студентам в поисках хорошей заварушки молодые полукриминальные ребята с окраин.
Они щеголяют че-геваровскими беретами, завязанными бантом шарфами и усеянными фальшивыми каменьями огромными пряжками на ремнях, а их боевая подруга демонстрирует голый пупок, по-египетски подведенные глаза и "клеша", на которых ручкой нарисованы кинжалы. И если в самих событиях 1968 года роль этих апашей была несущественной (студенты постарались избавиться от блатных попутчиков), то их влияние на дальнейшее развитие моды трудно переоценить. Гексин Сипахиоглу был единственным фотографом, которому удалось снять "Катанге", что удивительно, потому что живописные бандиты с явным удовольствием позируют перед камерой.
Впрочем, столь же вдохновенно работали на камеру и другие участники событий, будь то красавица студентка с раненой коленкой и живописно разодранным чулком под мини-юбкой, возлежащая на носилках скорой помощи в позе трагической актрисы, или Даниэль Кон-Бендит, обернувшийся к камере от толпы, заполнившей огромный зал Сорбонны, несмотря на то что лидер студентов, высланный из Франции в разгар событий, вернулся в Париж тайно, даже перекрасив в черный цвет свои рыжие волосы, и по идее должен был всячески избегать камер. Участники майских событий вряд ли стремились профессионально работать на медиа, но революцией, что еще раз доказывает выставка, они занимались как искусством.