Соуправляющий партнер Baring Vostok Capital Partners начал заниматься тем, что сейчас называлось бы венчурными инвестициями, еще в 1988 году — в центре НТТМ "Контакт". Сейчас он руководит самой успешной командой по управлению фондами прямых инвестиций в России.
Инвестбанкиры завидуют нам, когда говорят: мол, в private equity один проект лет на пять. Но я по-прежнему работаю по 12-14 часов в день. Чтобы просто быть в рынке, замечать тенденции, надо много читать, много общаться. Причем общаться важнее, чем читать, так как самую свежую информацию получаешь именно в процессе общения. Если будешь работать меньше, перестанешь быть адекватным и выпадешь из процесса.
За последние 15 лет я кем только не был. Чего не бывает в private equity, так это скуки. Всегда стараюсь глубоко разобраться в бизнесе, в который мы инвестируем. Конечно, я не стану сверхпрофессионалом, узким специалистом, зато какая динамика. Вчера ты фармацевт, сегодня кондитер, а завтра лесник.
Финансы — далеко не rocket science. Формального экономического или финансового образования у меня нет, закончил МЭИ. Конечно, в первые годы работы в бизнесе много читал, занимался самообразованием. Но экономика вся построена на математике, и уровень этой математики — примерно 15% от того, чему учили в свое время технарей. Для построения финансовой модели, например NPV, требуется более простой математический аппарат, чем для построения моделей в технике.
"Силы уже не те, но минут 15 я этого парнишку удержу". Так говорил один из героев "Вождя краснокожих". Я уже неоднократно думал о том, сколько еще смогу активно заниматься бизнесом. Пока пришел к выводу, что на 8-10 лет энергии мне еще хватит. Когда сбрасываешь обороты, надо уходить.
Сейчас прежде всего смотрю на профессионализм. Насколько глубоко предприниматель, в чей бизнес мы собираемся инвестировать, понимает его и отрасль, в которой работает. Время успешных дилетантов закончилось безвозвратно.
Никогда не отказываю людям, чьи проекты нам неинтересны, без объяснения причин. Хотя иногда и кажется, что это пустая трата времени. Если ты потрудился объяснить причину отказа, хорошие отношения сохранятся. И уже неоднократно бывало, что, возвращаясь в следующий раз, он получает деньги, а мы — проект.
Не зарекаюсь от провалов. Вот наш лесной проект на Сахалине. Кто же мог представить, что доставка в Японию с Сахалина будет дороже, чем из Канады? Что на Сахалине самая медленная и самая дорогая железная дорога в мире, а перевалка в портах конкурирует с вертолетной погрузкой?
"Мы инвестируем в команду". Так все говорят в private equity, и здесь, несомненно, есть элемент лозунга, но это правда. Несколько удачных проектов мы инвестировали на очень ранней стадии, фактически вложив деньги в талантливых предпринимателей.
Рынок не всегда принимает самое лучшее решение. В начале 1998 года мы в "Альфа-капитале", где я тогда работал, хотели создать фонд прямых инвестиций. Еще в сентябре мы на что-то надеялись, строили планы, но в конце года стало ясно, что под Россию никто денег не даст. Хотя если бы нашлась команда, которая тогда "подняла" бы деньги на Россию, она показала бы фантастические результаты.
Все интересные идеи появляются на стыке, когда знания и технологии переносятся из одной отрасли в другую. Это хорошо понимаешь, когда имеешь дело с таким калейдоскопом разных рынков и отраслей.
Если бизнес успешен, надо тратить на благотворительность. К нам, конечно, очень многие приходят, ведь мы же денежный мешок. Не все понимают, что это для нас чужие деньги, мы лишь консультанты. Что касается наших доходов, то мы с Майклом Калви в самом начале много думали и выбрали программы, направленные на помощь и поддержку детей.
Для private equity очень важно знание отрасли, в которую инвестируешь. Всегда завидую энтузиазму, задору молодых ребят. Они верят, что многое можно сделать за счет технологий структурирования сделок, которые становятся все сложнее и умнее. Но это, конечно, не так.