Оперы, не отягощенные стереотипами
В рамках фестиваля "Золотая маска" Новосибирский театр оперы и балета показывает в Москве две постановки — "Свадьбу Фигаро" Моцарта и "Леди Макбет Мценского уезда" Шостаковича. Это, вероятно, самые интересные из работ региональных театров, претендующих в этом году на оперные "Маски".
У этих опер общего, понятное дело, немного. Пожалуй, только две вещи. Во-первых, оба спектакля — это отклики на юбилеи Моцарта и Шостаковича, которые продолжали отмечаться в прошлом театральном сезоне. Во-вторых, музыкальным руководителем постановок выступал главный дирижер Новосибирской оперы Теодор Курентзис, и именно его участие делает оба спектакля для отечественных условий едва ли не революционными. Хотя революционность эту в каждом случае стоит оценивать все-таки по-разному.
"Свадьбу Фигаро" ставила режиссер из Германии Татьяна Гюрбача, обошедшаяся с оперой Моцарта вполне профессионально, но без особых прорывов. Оформлен спектакль скорее аскетично, хотя его общая концепция не лишена причудливости: действие, разумеется, перенесено в наши дни и разворачивается в некоем спортивно-оздоровительном учреждении. Довольно престижном, коль скоро туда наведываются граф Альмавива (не то звезда большого спорта, не то просто преданный физической культуре аристократ) и его томящаяся супруга. Череда смешных положений, в которых оказываются герои оперы, тоже отличается вполне физкультурной динамичностью; но это не исключает ни приятной психологической убедительности происходящего, ни в общем аккуратного следования логике исходного либретто.
Подлинный прорыв обнаруживается в музыкальной стороне спектакля. Оркестр Musica Aeterna, любимое (и притом очень способное) детище дирижера Курентзиса, играет так, как Моцарта все чаще исполняют на Западе, то есть в аутентичной манере. Старинной, доромантической манеры стараются придерживаться и занятые в спектакле превосходные российские певцы. В результате моцартовская музыка звучит с удвоенной непосредственностью, живостью и остроумием, и трудно удержаться от мысли, что именно такой ее задумывал сам композитор.
В случае "Свадьбы Фигаро" демонстрация дирижерской приверженности барочному исполнительству смотрится не столько экспериментом, сколько талантливым следованием очень разумной практике. А вот работая над "Леди Макбет Мценского уезда", Теодор Курентзис сознательно пошел на смелый эксперимент. Несчастливую оперу Шостаковича чаще всего исполняют (и у нас, и за границей) с утрированной экспрессией, взрывными оркестровыми страстями и могучим вокалом на грани вопля. Греческий маэстро предпочел показать в Шостаковиче прежде всего интеллектуала и психолога. Оркестр у него звучит точно, почти камерно и все с той же барочной выделкой звука. Певцы, конечно, не пытаются так уж буквально петь Шостаковича, словно это Моцарт или даже Гендель, но нарочитый отход от стереотипов есть и тут. (К примеру, сама Катерина Измайлова, по мнению дирижера,— партия не надрывно-драматическая, а скорее лирическая.)
С этой деликатностью музыкального решения скорее спорит режиссура Генриха Барановского, изобразившего Мценск Лескова--Шостаковича в духе жуткой и беспросветной антиутопии, не жалея резких мазков. Однако оба спектакля, как бы ни различались они внутренней сбалансированностью, явно выглядят крупными и неординарными событиями — и этого у них, пожалуй, не отнимет даже отрицательное решение жюри "Золотой маски".