22 марта на Тайване прошли президентские выборы. Главным вопросом избирательной кампании был вопрос об отношениях с материковым Китаем. За перипетиями предвыборной борьбы наблюдал корреспондент "Власти" Александр Габуев.
Нынешняя президентская гонка, по признанию большинства местных жителей, стала самой бурной за последние восемь лет. В последние недели до голосования дискуссии выплеснулись на улицы столицы. По традиции партиям удавалось выводить на площади Тайбэя десятки тысяч своих сторонников: для большинства столичных жителей политические митинги являются любимой формой проведения досуга с друзьями и семьей. Подобные мероприятия почти всегда заканчиваются грандиозным поп-концертом, когда кандидат вместе со своим штабом и дружественными звездами пускаются в пляс прямо на сцене. Однако расслабленная обстановка на партийных мероприятиях лишь оттеняет серьезность вопросов, которые решались в ходе выборов.
Победа на президентских выборах 2000 года кандидата от оппозиционной Демократической прогрессивной партии (ДПП) Чэнь Шуйбяня, положившая конец 50-летнему правлению партии Гоминьдан, вновь вывела на первый план вопрос о путях дальнейшего развития страны, а главное — об отношениях с материком. Дело в том, что две ведущие партии страны имеют на этот счет совершенно противоположное мнение: ДПП жестко отстаивает независимость, а Гоминьдан выступает за развитие отношений с КНР — как минимум экономических.
Об этом говорят повсюду: в кабинетах чиновников и депутатов, в университетах, в многочисленных городских забегаловках. Председатель ДПП и ее кандидат на президентских выборах Фрэнк Се обещает продолжить линию своего предшественника Чэнь Шуйбяня. Кандидат от Гоминьдана Ма Инцзю призывает начать сближение с КНР. Фактически тайваньское общество раскололось.
"Не могу с этими материковыми нормально разговаривать"
— Долгое время, пока страной правил Гоминьдан, нас убеждали, что мы рано или поздно объединим страну. Не сдадимся Пекину, а именно объединим остров и материк,— рассказывает Чжэн Цзю, преподаватель политологии в Тайбэйском университете.— Долгое время в правительстве Чан Кайши, которое бежало на Тайвань в 1949 году, были даже чиновники, номинально управлявшие провинциями на материке. Нас учили, что мы — один народ. Но потом пришла ДПП, и все заговорили о тайваньской идентичности.
Тайваньские журналисты и политологи признают, что тайваньская идентичность во многом конструировалась директивами из секретариата ДПП и активно пропагандировалась лояльными к ДПП СМИ. Точкой отсчета были объявлены события 28 февраля 1947 года, когда недавно прибывшие на остров гоминьдановские войска жестко подавили восстание местных жителей — потомков китайцев из провинции Фуцзянь, приплывших на Тайвань еще в XVII веке. Сторонники Чэнь Шуйбяня активно использовали этот инцидент, чтобы атаковать Гоминьдан и обвинять его в репрессиях против тайваньцев.
— Из этих дискуссий и родилось наше национальное самосознание. Хотя мы выглядим и говорим почти как на материке, мы все равно являемся другой нацией,— говорит Чжэн Цзю.
Действительно, внешне тайваньцы почти неотличимы от жителей провинции Фуцзянь, которую от острова отделяет лишь узкий Тайваньский пролив. Однако при этом многие сильно обижаются, если их называют китайцами, особенно молодые.
— Я была на материке, хотя из студентов мало кто ездил в КНР. Ну они же совсем другие! — убеждает меня студентка престижного Тамканского университета Линь Сяхуа.— Я просто не могу с этими материковыми нормально разговаривать, хотя язык у нас вроде бы один. Они как с другой планеты!
Затем Линь Сяхуа начинает пламенно доказывать, что она и ее друзья, сочувствующие ДПП, не сепаратисты.
— Сепаратизм — это когда ты от своей страны отколоться хочешь. Но это не их страна, причем уже больше полувека!
Молодые тайваньцы, особенно родившиеся уже в 80-90-е годы прошлого века уже ничего не знают о жизни на материке. Основной источник их сведений о действительности в КНР — это правительственные газеты и западные СМИ (как признаются тайваньцы, читать занудную материковую прессу никто не в состоянии), а потому эта действительность им мало симпатична. Вопрос же о культурных связях и вовсе ставит молодых людей в тупик. С одной стороны, китайское наследие — это часть их культуры, однако большинство все равно начинают отсчитывать историю своей культуры с чистого листа — с 1949 года, когда на Тайване было провозглашена Республика Китай.
По опросам ДПП, которые мне с гордостью показали в канцелярии по отношениям с материком, тайваньцами (а не китайцами) себя считают более 70% жителей 23-милионного острова.
— У нас тут настоящий плавильный котел. Свыше 70% населения — местные, потомки средневековых китайских эмигрантов, еще 13% — потомки тех, кто в 1949 году бежал сюда от коммунистов. Остальные — это малочисленные местные аборигены и самое крупное нацменьшинство, хакка. Но все мы одна нация! — рассказывают чиновники.
— Дело даже не в том, что в КНР диктатура партии, а у нас двухпартийная система и демократия. Просто при решении тайваньского вопроса надо спросить 23 млн людей которые живут здесь,— говорит замминистра по делам материкового Китая Тун Чэньюань.
— Но ведь китайцы говорят, что надо спрашивать не вас одних, а все полтора миллиарда китайцев! — пытаюсь спорить я.
— Если бы все так рассуждали, то США до сих пор были бы британской колонией,— парирует мой собеседник.
"Статус — всегда самое трудное"
Впрочем, как я убедился в Тайбэе, далеко не все жители Тайваня, в том числе и те, кто считают себя тайваньцами, разделяют идею о независимости.
— Отношения с материком все равно надо будет налаживать. Ведь у нас наблюдается значительный спад в экономике, а на материке экономика стремительно развивается. Было бы глупо упускать такую возможность,— говорит вице-президент Тамканского университета Дай Ваньцин.
С этим аргументом согласны на Тайване почти все — это показали и результаты январских выборов в парламент, на которых Гоминьдан неожиданно получил три четверти голосов.
— Раньше я голосовал за ДПП, потому что они за тайваньский народ и не в сговоре с этими коммунистами,— говорит Чэнь Ли, активист профсоюза таксистов Тайбэя, одного из самых влиятельных в столице и в стране.— Но нынешнее правительство такого натворило в экономике, что пусть уж лучше Гоминьдан поуправляет.
По мнению американского экономиста Дэвида Клейкампа, работающего на Тайване уже 20 лет, неудачи кабинета особенно заметны в налоговой сфере.
— Налоговая система сейчас устроена так, что предприятиям гораздо выгоднее выводить свои производства в Китай и оставлять на Тайване лишь маленькое представительство. За последние годы многие крупные и средние фирмы уже перебрались в КНР — там и налоги меньше, и рабочая сила дешевле, да и возможностей для развития явно больше,— говорит он.
В том, что без контактов с материком экономическое развитие острова невозможно, уверены даже в секретариате ДПП, как убеждал меня один из высокопоставленных функционеров правящей партии.
— Китайцы заняли те секторы экспорта, на которых раньше основывалось наше экономическое чудо,— компьютеры, электроника, бытовая техника. Все это давно собирают в Китае, причем не хуже чем у нас, а главное — дешевле,— сетует партиец.
Именно поэтому Гоминьдан и его кандидат Ма Инцзю призывающие прежде всего наладить торгово-экономические связи острова с материком и восстановить авиасообщение, а затем уже обсуждать политический статус Тайваня, приобрели особую актуальность.
— Сторонники Чэнь Шуйбяня допустили ошибку, поставив повозку впереди вола. Они говорят, что сначала надо определиться со статусом, а потом уже развивать связи. Но ведь статус — всегда самое трудное. При таком подходе наши бизнесмены будут еще долго летать в Шанхай по делам не напрямую, а через Гонконг. Теперь ДПП это понимает, но слишком поздно,— говорят в предвыборном штабе Ма Инцзю.
— Мы вынуждены признать, что победа Ма Инцзю на выборах 22 марта более чем вероятна. За оставшееся время исправить ошибки нашей партии, которые мы признаем, вряд ли удастся,— с горечью делился заместитель главы отдела международных отношений ДПП Лай Ичжун.
Действительно, по всем опросам, кандидат от Гоминьдана уверенно опережал своего соперника на 5-10%. И хотя победа Гоминьдана на выборах даже за месяц до голосования мало у кого вызывала сомнения, ясности относительно будущего острова у тайваньцев нет. По опросам, восстановления экономических отношений с материком хотят свыше 80% тайваньцев. Но в политических вопросах почти 60% хотят сохранить статус-кво.