Ножевые картины
Спектакли Антонио Гадеса в Москве
Гастроли танец
В Театре эстрады проходят гастроли Компании Антонио Гадеса со знаменитыми спектаклями покойного классика фламенко. "Кровавую свадьбу" и "Сюиту фламенко" посмотрела ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА
Антонио Гадес — самый знаменитый танцовщик и хореограф фламенко. Именно он вывел андалузский танец из экзотического национального заповедника, сделав его частью мировой культуры. Впрочем, не менее важную роль в этом сыграл кинорежиссер Карлос Саура, снявший по знаменитым спектаклям хореографа совсем уж знаменитые фильмы. Сам же Антонио Гадес позаботился о сценическом долголетии своих творений: четыре года назад: узнав о своей неизлечимой болезни, он создал фонд своего имени. После смерти хореографа фонд выполнил свою задачу — собрал труппу, возобновил спектакли Антонио Гадеса и с января 2006 года отправил Компанию Антонио Гадеса в мировое турне. Сейчас она добралась до Москвы с тремя балетами — "Кровавой свадьбой", "Сюитой фламенко" и "Кармен", объединив первые два в одной программе.
"Кровавую свадьбу" по одноименной трагедии Федерико Гарсии Лорки Антонио Гадес поставил в 1974 году, задолго до знакомства с Карлосом Саурой. Но уже по этому спектаклю можно понять, почему из многолюдства артистов, занимающихся фламенко, режиссер выделил именно Антонио Гадеса: этот балет так и просится на экран. Дело не в сюжете о невесте, сбежавшей с собственной свадьбы с женатым мужчиной, и о роковом поединке, в котором соперники зарезали друг друга. Сама хореография балета строится, как монтаж,— танцы тут не самое главное, их попросту маловато.
Спектакль построен на крупных планах — перекрестье взглядов, сверкнувшая наваха, жест руки, оцепеневшая спина. На параллельном действии, когда герои-любовники в разных концах сцены ласкают воображаемого партнера, мечтая о свидании наяву. Паузы застывших мизансцен, отвесные лучи, высвечивающие одинокие фигуры персонажей, наконец, финальная поножовщина двух соперников, поставленная как в замедленной съемке,— все эти приемы работают эффективнее в кино, чем в танцевальном спектакле.
Но только не тогда, когда в нем играл сам Гадес. Этот харизматик мог просто неподвижно стоять на сцене — и публика проживала вместе с ним трагедию его героя. Никто не мог так заворожить одним взмахом длиннопалой кисти, никто не был способен передать глубину отчаяния одним движением вздернутого плеча.
Адриан Галиа, заменивший Антонио Гадеса в его ролях, очень старается быть похожим на прототип: носит такую же длинноволосую стрижку, копирует не только жесты, но и мимику, выдерживает значительные паузы. Все тщетно: трагедия оборачивается мелодрамой, высокая патетика — дутым пафосом, обильная пантомима хоронит небогатые россыпи танца. И нельзя винить копию, не дотягивающую до оригинала, в том, что сценическая "Кровавая свадьба" выглядит куда слабее одноименного фильма.
Реванш труппа берет в "Сюите фламенко", раннем, еще бессюжетном балете Гадеса. Здесь драма кроется в самом танце, здесь женщинам дано право высказаться сполна, здесь явлены не только лица артистов, но и их мастерство. Так же, как и мастерство самого хореографа, уверенно манипулирующего кордебалетными массами, тасующего людей как карточную колоду в калейдоскопе рисунков и сценических перестроений. "Сюита фламенко" не похожа на сувенирную "испанщину": костюмы суровы по цветовой гамме, женские платья облегчены, избавлены от "хвостов" и жестких оборок, танцы — от дешевых эффектов и работы "на зрителя". Таверна в андалузской глубинке, вдали от проторенных туристских маршрутов — вот чего добивался Антонио Гадес, усаживая гитаристов, кантаоров и танцоров за грубый деревянный стол в углу сцены. Пляски тут рождаются будто бы сами собой — из хриплых выкриков, стука кастаньет, сухих хлопков ладоней. Однако отлично выученная, статная, ровная труппа работает не по-сельски интеллигентно. Синхронные выстукивания-сапатеадо она исполняет так чисто, будто дробит один человек. Ракурсы, позы, повороты точны, как в каком-нибудь "Лебедином озере" Мариинского театра. В кордебалете можно углядеть двух-трех потенциальных Кармен, молодых и темпераментных, но им доверены лишь небольшие соло.
Главная танцовщица, не участвовавшая в "Кровавой свадьбе", немолодая, с обильным телом Стелла Араузо, дает им сто очков вперед. Эта дьяволица своими крепкими ногами выбивает целую симфонию: тихие сапатеадо словно рассыпают жемчуг, крещендо доводит их до возмущенной барабанной дроби. Увесистая попа ходит обольстительными восьмерками, раскоряченные по четвертой позиции ноги шлют наглый вызов, а змеящиеся руки сулят неземную любовь.
Заранее поставленные "бисы" не пропали даром: заведенная публика не желала отпускать испанцев, даже когда танцовщики ушли на задний план и в пляс пустились певцы-кантаоры. Похоже, труппа Антонио Гадеса лучше всего чувствует себя там, где его нет: в чистом раздолье андалузского фламенко, не отягощенного большой литературой.