концерт классика
В среду в Национальной филармонии Государственный камерный ансамбль "Киевские солисты" под управлением Богодара Которовича представил программу "Бетховен и его Вена", с которой на днях отправится в Краков на Международный фестиваль имени Бетховена. На киевском прогоне новой программы ЮЛИИ Ъ-БЕНТЕ показалось, что максимум усилий оркестр приложил к тому, чтобы вернуть доброе имя Антонио Сальери.
Составляя программу фестивального выступления "Киевских солистов", Богодар Коротович решил заняться исследованием звуковой атмосферы одного из самых музыкальных городов мира Вены в один из самых интересных ее периодов — рубежа XVIII и XIX веков. В общем-то, идея того, что помимо национального, стилевого и жанрового измерений в искусстве можно ориентироваться на географическую координату, совсем не нова, однако применять ее украинские музыканты пока не спешат.
В этом смысле "Киевские солисты" — один из самых гибких и мобильных коллективов, легко отзывающийся на самые неожиданные предложения зарубежных импресарио и просто запросы современности. Так, по инициативе концертмейстера оркестра Мирославы Которович обычные филармонические концерты часто превращаются в театрализованные представления, позволяющие нанизать на некую отвлеченную идею самые несовместимые композиции. На этот раз ни к чему подобному прибегать не стали: "Бетховен и его Вена" — классика филармонического формата, на которую, видимо, и ориентировал господина Которовича идеолог краковского фестиваля, прославленный польский композитор и дирижер Кшиштоф Пендерецкий. В программу вошли произведения Моцарта, Бетховена, Шуберта и Сальери, Симфония ре мажор Veneziana которого была "сделана" оркестром с наибольшей тщательностью и любовью.
Собственно, музыка обиженного Александром Пушкиным венского итальянца Антонио Сальери и открыла вечер, очень точно передав атмосферу города, где круглосуточно поют и танцуют, где нет снобистского разделения на "высокое" и "низкое" искусство. Легкую, незамысловатую полифонию первой части Богодар Которович буквально разложил по полочкам, передавая, как переходящее знамя, мелодии от первых скрипок ко вторым, от альтов — к виолончелям. Если имидж мифического угрюмого завистника в результате заметно посветлел, то с Моцартом оркестр проделал обратную операцию, в Адажио и фуге до минор превратив гениального весельчака в страдальца и жертву злого рока. Линию разрушения стереотипов в первом отделении завершил скрипач Тарас Яропуд, с язвительностью и заносчивостью Арлекина сыгравший соло в Рондо ля мажор традиционно меланхоличного Франца Шуберта — между прочим, ученика Антонио Сальери.
Впрочем, во втором отделении концерта Богодар Которович с той же непринужденностью развернул концепцию программы на 180 градусов: Бетховен в Квартете фа минор (аранжировка для струнного оркестра Густава Малера) предстал в образе бунтаря, а Моцарт в Симфонии #29 ля мажор — азартным жизнелюбом. Понятное дело: кто умеет разрушать, должен уметь и восстанавливать разрушенное.