Торжественное течение ЭКСПО-93, проходящей в Корее, на прошлой неделе прервал неприятный инцидент: подрались российские и китайские трикотажники. Апробируя свою новую продукцию, концерн "Ростекстиль" распродавал на выставке майки с московской и российской символикой, нанесенной с помощью станков-автоматов. Стоили они $2 и были весьма популярны — до тех пор, пока китайцы не пустили в продажу свои майки, раскрашенные вручную, по $1,5.
Чем закончилась потасовка, история умалчивает, но продавать российскую продукцию рукоприкладство не помогло. Мы проиграли. И не только на выставке. Надо немедленно действовать, господа коммерсанты — тем более, что есть весьма многообещающие возможности.
Ситцы, go home! И из home — тоже go!
Россию уже серьезно потеснили на рынках Африки, куда до недавних пор в большом количестве поставлялись разнообразные сатины с африканскими рисунками и символикой. Юго-Восток Азии, где раньше большим спросом пользовались наши ситцы, тоже теперь потерян — место российского на этих рынках активно занимает индийский текстиль.
Экспорт быстро падает, российские ткани или одежда, и раньше-то не слишком заметные на мировом рынке, теперь уже совсем неразличимы. За год, с лета 1992 года ("текстильный" сезон заканчивается к началу осени) Россия экспортировала тканей на сумму $150 млн, что составляет только 4% объема произведенной продукции текстильной промышленности, тогда как в советскую эпоху экспорт достигал 10%. Сократилось и число предприятий-экспортеров. Сейчас продукцию на экспорт производят единицы: Чайковский комбинат шелковых тканей, который вывозит на Кипр 12-13 млн погонных метров тканей в год, АО "Донтекс", Камышинский хлопчатобумажный комбинат, Московское объединение "Октябрь" и немногие другие.
Потери на мировом рынке, конечно, значительны, но это, прежде всего — утрата престижа, чрезмерных доходов мы таким путем отродясь не получали. Куда важнее, что Россия и на внутреннем рынке практически не противостоит мощной экспансии мануфактуры из Китая, Тайваня, Индонезии, Малайзии — и спешно отступает с рынка стран бывшего СССР, где, по оценкам специалистов, российский текстиль утратил позиции на 50-70%. Это вполне естественно: производство российских тканей резко сократилось.
Из всех отраслей промышленности легкая переживает нынешний кризис в наиболее тяжелой форме. Спад объемов производства в июле превысил 40%, а из подотраслей легпрома сильнее всего сократила производство как раз текстильная промышленность. В июне этого года ею было произведено на 52% меньше, чем за тот же месяц прошлого года, в июле — на 59%, при этом производство хлопчатобумажных тканей и изделий из них сократилось на 70%, трикотажных изделий — на 56%. Многие предприятия стоят месяцами, ткачихи и швеи выходят на работу всего на несколько дней, а потом вновь отправляются "в отпуск" на неопределенное время.
Резкий и глубокий спад в отрасли вынуждает предприятия переориентировать производство на выпуск продукции, более ходовой, чем ткани и изделия из них. Пока этот процесс не принял массового характера, но ряд случаев уже известен. Московская шелконабивная фабрика, например, стала выпускать обои, другие предприятия тоже переключаются на простецкие, но более выгодные виды продукции — типа транспортерных лент и кордовых тканей для автопокрышек.
Нет сырья — помоги, читатель!
Важнейшей причиной столь глубокого спада в отрасли является катастрофическая нехватка сырья.
Россия, до последнего времени входившая в пятерку крупнейших в мире импортеров хлопка-волокна, не может дальше обходиться существующей системой торговли этим сырьем — по клирингу через "Росконтракт". Но "коммерческий" хлопок в два раза дороже, чем клиринговый. А клиринг обеспечивает лишь 44% потребности в хлопке соответствующих предприятий (по остальным видам сырья отрасль обеспечивается на 60-70%). Основным недостатком этой системы является привязка к среднеазиатским поставщикам, а также отсутствие в хлопковом бизнесе России вертикальной интеграции "закупка по импорту — распределение и первичная обработка — обработка тканей" и преобладание в торговле хлопком внутри страны мелких посредников и бирж, не позволяющее им влиять на цены импорта.
Глава концерна "Ростекстиль" Борис Фомин в своем интервью Ъ призвал российских коммерсантов отказаться от импорта готовых текстильных изделий — "их деятельность обеспечивает рабочие места жителям Китая, Тайваня и стран Юго-Восточной Азии, оставляя без работы отечественных текстильщиков". Президент "Ростекстиля" предложил бизнесменам покупать сырье для отрасли и передавать его предприятиям как давальческое. Фабрики переработают его в готовую продукцию и вернут коммерсантам для реализации на внутреннем и внешнем рынках. Себе предприятия оставят часть сырья в качестве оплаты. Опыт сотрудничества с западными странами по переработке давальческого сырья у концерна "Ростекстиль" уже имеется. Турецкие фирмы поставляют на мировой рынок ткани из России, произведенные из хлопка, поступившего от турецких компаний. "Ростекстиль" по договору оставляет 40% этого хлопка себе. На той же основе строятся отношения с республиками Средней Азии: 1 кг хлопка стоит $1-1,2 и позволяет произвести четыре метра суровой ткани по цене $0,5 за метр. Получаемая прибыль делится между сторонами поровну. Если делать тонкие ткани, то можно произвести до шести метров полотна, цена которого значительно выше.
В Средней Азии нам хлопка не дают. А ведь это — вопрос стратегический...
В результате невыполнения Узбекистаном и Туркменистаном в 1993 году своих обязательств по поставкам хлопкового волокна, текстильные предприятия России оказались загруженными всего на 20-25%. Отметим, что и в Туркменистане предприятия-поставщики не выполнили обязательств, взятых на себя правительством республики, и Узбекистан поставил в Россию только 27% хлопка, обещанного по межгосударственному соглашению — и это несмотря на то, что расчеты со среднеазиатскими государствами ведутся на основе мировых цен, в соответствии с которыми тонна хлопковолокна приравнена к 9-10 т нефти.
Эксперты Ъ считают, что главной причиной отказа от бартера стала неудачная попытка согласовать общегосударственные интересы с интересами местных клановых структур, монополизировавших производство хлопка в регионе. Причина неудач России в конкуренции за среднеазиатский хлопок заключается еще и в том, что российские предприятия пока плохо ориентируются в достаточно жесткой системе квотирования и лицензирования, существующей в среднеазиатских странах, правящие элиты которых установили почти семейный контроль за экспортом важнейших (и экономически наиболее эффективных) экспортных товаров. "Хлопковые короли" предпочли продавать хлопок иностранным потребителям, прежде всего — китайским торговым фирмам: по некоторым сведениям, продажу текстиля, продовольствия, а также промышленной и бытовой электроники, получаемой взамен хлопка, контролируют они же.
Не надо забывать, что хлопковая проблема имеет и еще один, менее афишируемый, но едва ли не более важный аспект: — из хлопка делается порох. Не из всякого, а из определенных — среднеазиатские подходят — сортов. По непроверенным данным, активная политика Китая в отношении среднеазиатских республик связана с попытками получить "пороховой" хлопок для модернизации своего стрелкового оружия по типу российских образцов. По сходным причинам и России не с руки вовсе от этого хлопка отказываться.
Хотя если вернуться к текстильной тематике, хлопок можно покупать не только в Средней Азии.
Хлопка-то на свете много
Не получая хлопка из Средней Азии, правительство России приняло решение о частичной переориентации закупок. В соответствии с этим решением на международном хлопковом рынке в обмен на поставки нефти будет закуплено порядка 70 тыс. т хлопка. При этом объем поставок нефти определен в размере квоты в 620 тыс. т (на сумму около $74,5 млн по среднемировым ценам), предназначавшейся для оплаты хлопка из Средней Азии. Учитывая, что наиболее дефицитной позицией для России сейчас становится длинноволокнистый хлопок, основными потенциальными поставщиками можно считать Египет, Кению, и Зимбабве. Вероятно, значительные перспективы могли бы открыть соглашения о поставках хлопка из этих стран в погашение их старинных долгов Советскому Союзу — но пока о таких соглашениях можно только мечтать.
Хлопок есть и еще в одной стране, которая, увы, нам ничего не должна — в США. Еще в мае руководство концерна "Ростекстиль" вело переговоры с Ассоциацией производителей хлопка Америки (CCI) о закупках американского хлопка в счет кредитных линий США. Тогда дело, по сути, уперлось в дороговизну американского хлопка (1,5 млн руб./т из расчета $1,5 за кг + 20% НДС против 300-400 тыс. руб./т для узбекского хлопка). Уровень цен на американский хлопок вынудил бы "Ростекстиль" поставить вопрос о введении большого дотационного коэффициента. На этой неделе история с поисками хлопка для российских текстильщиков может получить мажорное развитие.
Но прежде имеет смысл остановиться на причинах, которые не позволяют российскому легпрому покупать необходимое сырье без суперсложных схем.
Текстильная конверсия
Итак: предприятия стоят, поскольку нет сырья; а сырья нет из-за нехватки оборотных средств. А их нет, потому, что предприятиям отрасли плохо платят потребители. Последние задолжали за все: и за пряжу, и за ткани, и за трикотаж, и за ткани для технических нужд, и за продукцию для обороны. Всего предприятиям отрасли покупатели в июле были должны около 190 млрд руб., что превышает сумму общего долга отрасли по банковским кредитам — около 100 млрд руб. Вернуть кредиты отрасль не может, она едва справляется и с процентами. Двухкратные (в апреле и июле) обращения текстильщиков к президенту, ВС и правительству пока не привели к конкретным результатам.
Особенно велики долги легпрому у оборонки. Хотя ее заказы имеют статус государственных, сырьем они почему-то не обеспечены, и текстильщикам приходится самим решать: гнать из своего сырья обмундирование для армии, или выпускать гражданскую продукцию. Последнее выгоднее — тем более, что оборонка за свои заказы расплатиться не может, и огромные запасы готовой продукции скапливаются у текстильщиков. Например, шинельного сукна скопилось столько, что даже при прежней численности армии его бы хватило на три года. Так что конверсия текстильной промышленности может произойти неожиданно быстро и без каких-либо указаний сверху.
Более широкая причина затоваривания (при этом на фоне резкого падения объемов производства!) — идеология высокой рентабельности. Ее пытаются сохранить на том же уровне, который когда-то обеспечивали промышленности ножницы цен.
Склады на некоторых предприятиях ломятся от товара, а продать они его не могут. Почти половина предприятий отрасли умерила амбиции и пошла на существенное сокращение величины этого показателя. Ведь, по оценке экспертов, сейчас максимальная рентабельность, при которой возможно сохранение, а то и наращивание объемов продаж — примерно 25%. При благоприятной рыночной конъюнктуре и наличии сырья отрасль все еще способна восстановить объемы производства 1990 года, т. е. практически удвоить существующий уровень. Но для этого надо спешно разрешать проблему сбыта.
Развал привычной государственной торговой сети заставляет текстильщиков создавать собственную дистрибьютерную сеть, а то и прибегать к совсем уже оригинальным know-how. Подольское трикотажное объединение, например, затоварилось настолько, что вынуждено было остановить производство. Тогда руководство предприятия собрало рабочих, в первую очередь тех, кто имеет личный транспорт, и предложило им самим продать накопленную продукцию. Раздали товар, назначили цену — и разъехались рабочие по городам и селам. И продали на сумму более 100 млн руб., после чего фабрика заработала снова. Это не единичный случай.
По мнению экспертов Ъ, для независимых предпринимателей такое положение текстильщиков открывает широчайшие возможности. С одной стороны, бездна готового товара — в частности, произведенного по оборонным заказам. С другой стороны, вынужденная готовность производителей этого товара щедро поделиться доходами с посредником. Грех упускать такой шанс — тем более, что он просуществует недолго. Положение отрасли может во многих отношениях измениться.
На горизонте посветлело
7 сентября президент АО "Концерн 'Ростекстиль'" Борис Фомин должен встретиться с руководством министерства сельского хозяйства США по вопросам получения американских кредитов под закупку хлопка для "Ростекстиля". Предварительные договоренности увязывают закупки хлопка в США с двумя видами дотаций, предоставляемых американским правительством по кредитным линиям, используемым в сделке. Первый вид льгот состоит в дотационных выплатах американским производителям хлопка в размере 25%. Второй — дотации покупателю этого хлопка в размере 25%. В результате, те кредитные линии, которые предполагается использовать при закупке хлопка в США, позволяют снизить цену на 50%. В этом случае американский хлопок обойдется концерну "Ростекстиль" не дороже поставляемого из Средней Азии. Если соглашение состоится, появится сырьевая база для существенного роста производства текстиля в России.
Могут произойти и другие события, ведущие в ту же сторону. За время своего визита в Америку Борис Фомин намерен посетить текстильную секцию Всемирного экономического форума в Бостоне. Основную свою задачу этой части миссии в США он видит в приглашении иностранных инвесторов для участия в развитии российского текстильного производства.
Многие зарубежные крупные инвесторы пока еще с опаской смотрят в сторону России и ее текстильной промышленности. Но определенные сдвиги уже произошли. Опережая американцев и европейцев, в контакты по вопросам инвестирования предприятий с концерном "Ростекстиль" вступили представители деловых кругов Южной Кореи. Они проявили большую заинтересованность в покупке крупных пакетов акций текстильных предприятий на чековых аукционах. Купила недавно контрольный пакет акций Ивантеевской тонкосуконной фабрики и американская фирма "Самсон". Присматривает текстильные объекты в России англо-родезийский концерн "Лонро", который контролирует текстильную промышленность и производство хлопка в Мозамбике. В августе месяце представители этого концерна посетили "Трехгорную Мануфактуру" и Реутовскую фабрику.
Есть перспективы у наших текстильщиков и за рубежом. Так, любопытная ситуация складывается на текстильном рынке США. Правительство этой страны в середине 1992 года сократило квоту на импорт текстильных товаров из Китая на 50%, предоставив режим наибольшего благоприятствования в торговле России. Американский рынок открыт для нас уже год, но российские текстильщики пока не смогли преодолеть проблемы с доставкой товаров и их качества.
В России очень мало мощностей по производству широких тканей и оборудования для их отделки. Возможно, нам потому и открыли рынок, что делать с нашей продукцией там нечего. Но при сохранении режима наибольшего благоприятствования на продолжительное время появляется возможность реализовать текстильную продукцию в объемах, достаточных для закупки на вырученную валюту необходимого импортного оборудования. Кроме того, наша пряжа вполне конкурентоспособна, но ее экспорту пока мешает высокая пошлина, составляющая 1/3 стоимости.
Эксперты Ъ видят немало аналогий между ситуациями в текстильной и алкогольной отраслях российской промышленности. Обе за последнее время оказались в крайне тяжелом положении, отступая с внутреннего рынка под мощным давлением иностранных конкурентов. И обе еще могут подняться с колен, если удачно используют внешние обстоятельства. Винокуры это уже делают (см. прошлый номер Ъ), а текстильщикам — самое время этим заняться, использовав, скажем, упомянутую брешь на американском рынке. Независимым же предпринимателям следует поторопиться, если они не хотят, чтобы зарубежные транснациональные торговые компании довершили завоевание российского рынка хлопка и текстиля, создав в России собственную структуру оптовой, а затем и розничной торговли.
ГЕОРГИЙ Ъ-ШВЫРКОВ